Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

Но когда казалось, что все предрешено, и Никита Петрович уже почти упросил думских хозяйственников не освобождать кабинет Николая Васильевича, а попридержать полмесяца до вселения нового хозяина — все рухнуло. Несмотря на хлопоты Николая Васильевича в округе победил не Сергей Владимирович, а другой человек. А поскольку он был совсем чужой — не из коммунистов, к которым Николай Васильевич был близок все эти годы, и не из шайгаков[159], с которыми депутат начал сближаться последние пару месяцев, завещать ему помощника было невозможно.

Но и при таком исходе выборов все могло быть иначе. Никита Петрович взял со стола желтый газетный лист «Ведомостей» и начал заворачивать свои сменные ботинки — пару некогда прекрасных португальских светло-коричневых штиблет, купленных в конце семидесятых в Доме обуви на Щербаковской. Если бы шеф не поссорился с Зюгановым, Никиту Петровича могли бы взять в аппарат фракции или какого-нибудь комитета, которым в новой Думе будут руководить коммунисты. Но после того как Николай Васильевич отказался помогать в своем округе идущему при поддержке КПРФ кандидату, и без того прохладные отношения с бывшими товарищами были практически разорваны.

Дымов, и не только он, уверял Никиту Петровича, что главная причина разрыва отношений вовсе не идеологическая. Николай Васильевич вместо того, чтобы бесплатно «завещать» партии свое место в округе, решился его продать (естественно, не само место, а поддержку кандидата в депутаты со стороны местной власти и бизнеса). Огоньков и сам это знал. Доверенным лицом Николая Васильевича он не был, но не был и идиотом и думские нравы за столько лет работы изучил неплохо. Было досадно, что сделка не была секретом и для других. Особенно — для Дымова.

Их дружба — дружба людей с ярко выраженными и диаметрально противоположными идеологическими взглядами — для посторонних казалась более чем странной. Впрочем, в Думе, с ее пестрым во всех смыслах населением, случалось всякое. Познакомившись в суматошном январе 94-го, Огоньков и Дымов стали приятельствовать, ничего не зная друг о друге. Когда узнали, прекращать знакомство было и жалко, и глупо. Кроме того, иметь своего человека в чужом лагере полезно. Рыхлую ткань думских отношений скрепляли именно такие межфракционные связи.

Но, несмотря на искреннюю приязнь, Никита Петрович и Дмитрий Михайлович не упускали случая поддеть друг друга, когда речь шла о неблаговидных действиях депутатов из лагеря противника.

И теперь, глядя из окна пятого этажа нового здания Госдумы вниз на привычную суету думских машин в Георгиевском переулке, Огоньков поймал себя на мысли, что ему будет всего этого страшно не хватать. И язвительных уколов за кофе в нижнем думском буфете, и обмена важной информацией, и просто думских сплетен в относительной тиши и интимности депутатского кабинета, и политических споров на сизых от табачного дыма межэтажных пролетах. И даже тоскливого вида на серое здание напротив, и выкриков диспетчеров: «Машина госномер такой-то — к десятому подъезду!» — и этого узкого, как пенал, кабинета.

Огоньков заклеил скотчем последнюю коробку, поставил ее рядом с остальными. Теперь оставалось ждать, когда Дымов вывезет барахло на своем «тарантасе». Николай Васильевич предлагал сделать это на думской машине, но Никита Петрович, в глубине души крайне обиженный на начальника, отказался.

Причины для обиды были. Сам Николай Васильевич за шесть лет депутатства сумел сделать немало. Ничем не примечательный депутат из ничем не примечательного российского региона, попавший в первую Думу почти случайно (помогло партийное прошлое второго секретаря райкома КПСС: обозлившиеся на распоясавшихся московских реформаторов, обычно индифферентные жители области поддержали кандидата-партократа в пику либеральной столице), сумел оказаться полезным руководству фракции КПРФ. И, между прочим, не без помощи Никиты Петровича, который, благодаря своей работе в Верховном Совете РФ, сноровке и активности, не только сохранил старые контакты, но и быстро завел массу новых и регулярно снабжал начальника ценной информацией. Уже легко пройдя во вторую Думу, Николай Васильевич терся в окружении лидера КПРФ и Народно-патриотического союза России ровно до оглашения результатов первого тура президентских выборов. Узнав (опять же от вездесущего Никиты Петровича), что Зюганов, вышедший во второй тур с почти равным Ельцину результатом, едва ли не на следующий день после повторного голосования собирается отбыть в санаторий (и уже заказал себе соответствующие билеты и путевки), Николай Васильевич понял, что за власть оппозиция всерьез бороться и не думает, а значит, делать ставку на политическую карьеру бессмысленно.