Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

А вот ограничить число помощников депутатов на общественных началах (штатных не может быть больше пяти, при этом не более двух — в Думе, остальные — в регионе) долго не удавалось. Меньше пятнадцати — двадцати помощников не было, пожалуй, ни у одного народного избранника. Были среди думцев и истинные рекордсмены: их «группа поддержки» составляла несколько сот человек[167]. Больше других, если судить по количественным данным, нуждались в помощи и совете жириновцы. Но встречались такие «ослабленные» депутаты и в других фракциях — и у коммунистов, и у демократов. Продажа удостоверений помощников была одним из самых распространенных думских приработков. И уж точно — самым скандальным. По частоте попадания в криминальную хронику помощники Государственной думы делили строчку в милицейском рейтинге, наверное, только с «ночными бабочками». Никиту Петровича это обстоятельство весьма расстраивало, поскольку бросало тень и на весь корпус думских помощников, и на саму Думу. В удостоверении не указывалось, что его хозяин является помощником всего лишь на общественных началах[168]. Понятно, что «браткам» на крутых машинах и в золотых цепях бесплатный проезд на общественном транспорте (из-за чего многие депутаты быстренько оформили помощниками своих родственников и знакомых) был не нужен. Но помимо этого думская «ксива» давала возможность прохода не только в Думу, но и «по поручению депутата Государственной думы… в здания органов государственной власти, органов местного самоуправления». Кроме того, удостоверение помощника было своего рода охранной грамотой: в случае его задержания, ареста, привлечения к ответственности депутат должен был быть немедленно поставлен в известность.

Среди внештатных помощников депутатов попадались и действительно дельные люди. Чаще всего, по наблюдениям Никиты Петровича, это были эксперты, трудившиеся в каких-то институтах или исследовательских центрах и реально помогавшие депутатам писать законы или поправки, либо люди, занимавшиеся партийной деятельностью и нужные не столько парламентарию, сколько фракции и партии. Третью категорию полезных внештатников составляли активисты в регионах. В провинции, в отличие от Москвы, удостоверение помощника депутата Госдумы производило впечатление на чиновников, что помогало решать хотя бы мелкие проблемы, с которыми обращались к своим избранникам граждане.

А в столице и влияние, и материальное обеспечение даже штатных помощников депутата оставляли желать лучшего. Это Огоньков, проработавший помощником два срока, знал не понаслышке. Влияние, правда, было материей субъективной, зависящей и от депутата, и от расторопности его помощника. Что же касается зарплаты, то она устанавливалась каждым депутатом лично. На всех помощников ему выделялся фонд в размере 1,65 депутатского оклада, и народный избранник определял, сколько штатных помощников ему нужно и как делить между ними эти деньги. Правда, работу помощника можно было совмещать с другой деятельностью. И некоторые коллеги Никиты Петровича, например, Дымов, этим правом пользовались. Правда и то, что, помимо государственного оклада, многие депутаты доплачивали своим помощникам из иных источников. У Николая Васильевича в первые годы работы в Думе таких источников попросту' не было (тогда, впрочем, они были не у многих думцев), а когда они и появились, он нарушать заведенного порядка не стал. Хотя иногда подбрасывал Никите Петровичу' «премиальные»: долларов 100–200.

Но Огоньков никогда не жаловался: на фоне тотальной нищеты населения его обеспечение, а тем более, депутатское, казалось ему просто роскошным. И когда Николай Васильевич, довольно быстро позабывший о том, как до своего чудесного избрания в Думу он радовался хорошему урожаю картошки на даче, начинал рассуждать о зарплатах американских конгрессменов или членов германского бундестага, его помощник заводился не на шутку.