Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

Мы рассмотрим эту тему на примере особенного документа: произведение Семонида Аморгосского[16] является первым текстом западной литературы, где женщина описана далеко не самым ядовитым языком. Все понятно с первых же слов: «Различно женщин нрав сложил вначале Зевс / Но душу в них он вкладывать не стал»[17]. С точки зрения онтологии женщины являются существами низшими; это для нас самое существенное: из определения женщины как существа бездушного следует, что она выпадает из человеческого рода. С точки зрения метафизической можно было бы на этом остановиться... если бы греческий мужчина заботился только о человеческом. Но он интересовался всем, что его окружало: домашними животными, например, и с этой точки зрения он интересовался женщинами, жившими подобно животным рядом с ним. Поэтому изучение женщин было подобно изучению систематической зоологии. Это наука быть женщиной, о чем свидетельствует в посвященной ей поэме Семонид: в зависимости от недостатков каждая «раса» или, вернее, каждый вид женщин воплощается в виде зверя-герба. В манере баснописца Эзопа Семонид выводит на сцену животных, чтобы проиллюстрировать характер этого нечеловеческого и отвратительного существа, каковым является женщина.

Бестиарий для демонстрации женских пороков

Мы начинаем с группы дурнопахнущих женщин. Этот женский порок выражается в трех видах животных. Пример свиньи является наиболее оскорбительным, поскольку никогда не мыться — на самом деле чуть ли не самый большой человеческий порок. «Гривастая кобылица» также принадлежит к этому отродью; это странно, поскольку она тщательно следит за своей внешностью, но зато ей «труд велик из дому выместь сор!»[18]. И, наконец, несчастная женщина-ласка, живущая в жутком зловонии.

Леность сравнивается с поведением упрямой ослицы, которая «под брань, из-под кнута, с большим трудом она / Берется за дела — кой-как исполнить долг», а также поведением аристократической «гривастой кобылицы», предпочитающей заставлять работать других.Глупость — еще одно женское качество. Это случай женщины-земли, такой глупой, что она от холода «дрожит, а к очагу стул пододвинуть лень» (настоящий рекорд!)... И женщины-моря, на которую «мочи нет, противно и взглянуть. Приблизиться нельзя: беснуется она, не зная удержу», и женщины-обезьяны, не осознающие свои изъяны, в числе которых уродливая внешность. Дальше следует злоба, воплощенная в женщине-свинье, женщине-собаке и женщине-море, — «ко всем неласкова, ни сердца, ни души», а также женщине-обезьяне, которая «занята одной лишь думой день-деньской: / Какую пакость бы похуже учинить». Муж, мечтающий лишь о мире, теряется перед лицом такого агрессивного существа, которое «добра не сделает, пожалуй, никому». Жадность — черта, присущая женщине-свинье и женщине-ослице, которые, даже побитые, едят «и ночью... и днем, не свят им и очаг», иными словами, как на женской половине дома, так и на той, что открыта для гостей! Но чемпионом среди них является женщина-ласка, «у этой ни красы, ни прелести следа, / Ни обаяния — ничем не привлечет», которую ее ненасытность может довести до поедания сырого мяса! Поедание свежатины является признаком женщины: на такое способны только животные!

Невоздержанность в «трудах Афродиты» является наиболее отличительной чертой женщин. Женщина-пчела — единственный вид, заслуживающий внимания, «и не охотница сидеть в кругу подруг, / За непристойными беседами следя». Ужасы, которые женщины рассказывают друг другу, порождают новых отъявленных нимфоманок! Сюда входит и ослица, у которой «для дел любовных... / Приятелю-дружку любому вход открыт», и ласка, чья похотливость доводит партнера до болезни. Что касается «гривастой кобылицы», она превосходно играет своим телом, раскидывая сети, в которые попадает и остается там узником муж (подобно Пандоре Гесиода). Кроме того, многочисленные животные поэмы — свинья, собака, кобылица — упомянуты у греков в связи с необузданной сексуальностью.