Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет

Известны разводы «с обоюдного дружелюбного согласия», как, например, развод княгини Марии Григорьевны и Александра Николаевича Голицыных. При жизни бывшего мужа она вышла замуж за Л. К. Разумовского. А вот знаменитой красавице Евдокии Голицыной (Princesse Nocturne[67]) не выпало счастье стать женой М. П. Долгорукого (в которого она, по слухам, была безумно влюблена), поскольку муж не дал ей развода.

Существовал еще один вариант «развития сюжета», связанный с разводом: «он и она полюбили друг друга, поженились и были несчастливы». Брак П. А. Клейнмихеля с госпожой Кокошкиной оказался несчастливым. «Начались домашние распри, в которых утешил ее двоюродный ее брат Булдаков… Наконец Клейнмихель, вероятно, не имевши уже прежних интересов держать у себя непокорную жену вошел с нею в сделку. Она уступила ему свое приданое, а он обязывался быть виновным в нарушении брачной верности, и они развелись. M-me Kleinmichel вышла за Булдакова, с которым она была очень несчастна…»^{15}.

Женщина, пожелавшая оставить мужа, могла получить развод и вступить в новый брак лишь в том случае, если муж «возьмет на себя вину» в нарушении супружеской верности. Когда для Святейшего синода была очевидна вина супруги, женщина, получив развод, не имела права вступать в новый брак, кроме того, дети от предыдущего брака должны были оставаться у отца.

Дядя поэта В. Л. Пушкин был женат на Капитолине Михайловне Вышеславцевой, которая в 1803 году возбудила против него бракоразводный процесс, обвиняя в связи с вольноотпущенной девкой Аграфеной Ивановой. Спустя 3 года суд развел супругов, наказав Василия Львовича обетом безбрачия^{16}.

Когда великий князь Константин Павлович высказал в письме к матери, императрице Марии Федоровне, свое намерение расстаться с женой, он получил в ответ следующие наставления: «…по разрушении брака цесаревича, последний крестьянин отдаленнейшей губернии, не слыша более имени великой княгини, при церковных молебствиях произносимого, известится о его разводе, и почтение крестьянина к достоинству брака и к самой вере поколеблется тем паче, что с ним неудобно войти в исследование причин, возмогших подать к тому повод. Он предположит, что вера для императорской фамилии менее священна, чем для него, а такового мнения довольно, чтобы отщепить сердца и умы подданных от государя и всего дома». Ввиду этого государыня напоминает сыну, что брат императора должен быть для подданнных образцом добродетелей, что нравы и без того уже испорчены и развращены и придут еще в вящее развращение чрез пагубный пример лица, стоящего при самых ступенях престола и занимающего первое место после государя^{17}.

Почти два десятилетия супруги жили врозь, и наконец Святейший синод удовлетворил просьбу Константина Павловича о разводе: «…брак цесаревича и великого князя Константина Павловича с великою княгинею Анною Феодоровною расторгнуть, с дозволением ему вступить в новый, если он пожелает. Из всех сих обстоятельств усмотрели мы, что бесплодное было бы усилие удерживать в составе императорской фамилии брачный союз четы, 19-й год уже разлученной без всякой надежды быть соединенною, а потому, изъявив соизволение наше, по точной силе церковных узаконений, на проведение вышеизложенного постановления Святейшего синода в действие — повелеваем: повсюду признавать оное в свойственной ему силе»^{18}.

«Развод в те блаженные времена считался чем-то языческим и чудовищным. Сильно возбужденное мнение большого света обеих столиц строго осуждало нарушавших закон…»^{19}.

По словам М. Д. Бутурлина, семейные скандалы в высшем обществе были «редкими исключениями». «О поразительном примере графини Салтыковой, рожд. княжны Куракиной, бросившей своего мужа и при его жизни вышедшей замуж за Петра Александровича Чичерина, говаривали еще по прошествии десяти и более лет. Были тогда уважение к приличиям и стыдливость, и нравственное это направление держалось, как я слышал от современников, влиянием императрицы Марии Федоровны, женщины строгих правил. Распущенность в высшем обществе началась не ближе, как в конце 30-х и начале 40-х годов»^{20}.

* * *

«…Весьма важно для супругов, которые каждый день, каждую минуту должны видеться, а следовательно, имеют время и случай взаимно ознакомиться со своими недостатками и причудами и приучиться переносить их; весьма важно для них приобрести средства, чтоб друг другу не наскучить, не быть в тягость, не охладеть, не сделаться равнодушными, а наиболее, чтоб не почувствовать взаимного отвращения. Для сего требуется благоразумная осторожность в обращении.