Повседневная жизнь египетских богов

Но вернемся к сцене зачатия. Два божества восседают на ложе, украшенном по углам головами львов. Амон-Pa протягивает Исиде знак жизни. Сцена сама по себе не слишком откровенна. Более того, поскольку ритуал касается уже не египетского царя, а его божественного прототипа, сопровождающий его текст лишен каких-либо прямых указаний на соединение бога и царицы. Речь идет о событии, осмысливаемом в рамках теологии и описываемом в ее условных терминах. Лишь приказание создать юного Харпократа, которое Амон-Pa дает Хнуму, по-настоящему открывает смысл совершившегося акта. Ответ бога-горшечника подчеркивает чисто мифологический характер сцены: «Я поступаю по твоему приказу, ибо ты — повелитель богов. Я изготовляю его (твоего сына) похожим на твою особу. Так же, как имя твое совершенно, как имя бога, так и твоя мысль действенна и все, что ты говоришь, начинает существовать тотчас».^{1023} Зачатие происходит в чисто мистическом плане, и для него достаточно слова Амона. Следующая сцена показывает, как Хнум изготовляет божественное дитя на своем гончарном круге. Хекет, богиня-лягушка, протягивает к его лицу знак жизни. Теперь дитя ожило, но нужно еще передать ему божественную природу и зафиксировать срок его жизни. Это опять-таки обязанность Хнума: «Сделав тебя своими собственными руками, я делаю твое тело телом бога, я добавляю тебе совершенства. Я сделаю так, что твой срок будет дольше срока вышнего неба. Пока существует небо, ты — царь».^{1024}

Беременность, описанная в предыдущих эпизодах, наконец разрешилась. Теперь Тот может объявить Исиде, что она готова стать матерью царя. Богиню, стоящую между Хнумом и Хекет, которые поддерживают ее за руку, ведут к родильному ложу. Вся большая семья гелиопольских богов и другие боги приходят на помощь будущей матери и ее ребенку, чтобы обеспечить им все блага вселенной. Снова появляется Амон и приносит свои собственные дары: «Я даю тебе всякие жизнь и постоянство, всякое здоровье, всякую радость, всякие приношения, всякую пищу ради досточтимой Исиды, божественной матери Хора, сына моего, произошедшего от моей особы».^{1025} Сцена рождения также показана лишь намеками. Изображен лишь тот момент, который непосредственно следует за рождением. В этой сцене объединены почти все участники ритуала. Здесь еще чувствуется прямое влияние царского священного брака. Исида восседает на троне, поставленном на парадное ложе родильницы. Однако Амона здесь заменяет царь (несомненно, Птолемей III), который принимает божественное дитя из рук богини. За богиней-матерью можно видеть другую Исиду, стоящую на коленях.^{1026} Речь идет об удвоении, вызванном царским происхождением ритуала, где Исида, стоявшая за царицей, играла роль кормилицы. Месхенет, покровительница родов, руководит всей сценой: «Я пришла, я принесла тебе всю жизнь и все постоянство, всю красоту, всякую радость, всякое приношение. Я омоложу юношу, который вышел из ее тела».^{1027} Потом, в соответствии со всеми другими известными нам сценами священного брака, Хатхор представляет новорожденного его отцу: это снова Амон-Pa. Теперь мы присутствуем при кормлении ребенка божественными кормилицами — богинями-коровами Хесат и Сехат-Хор.^{1028} Божественное собрание храма уже давно знало о намерении бога даровать стране наследника. Узнав эту новость, боги удалились в ожидании интронизации божественного ребенка. Теперь они возвращаются. Двое богов с бритыми головами подходят к пятнадцати божествам-участникам собрания. Первый из этих персонажей держит ребенка на вытянутых руках: это бог Хека, который объявляет: «Возведем на трон присутствующего юношу в присутствии великой Эннеады, чтобы он стал царем Египта».^{1029} В Дендере более полная формула напоминает о цели этого ритуала: «Я поднимаю твое совершенство к Эннеаде, это семя высочайшего бога, который будет царем: он будет править обеими землями».^{1030}

В личностях отца и ребенка присутствует тонкое рассчитанное смешение двух образов: они оба — одновременно и цари богов и цари земные. Именно царствующий монарх принимает дитя, которое одновременно является наследником божества и его собственным земным наследником. Этот мифологический младенец, который является обобщением всех детей божественных пар, гарантирует царствующему фараону, как своим культом, так и своим отождествлением с фараоном, надлежащее функционирование царской идеологии.

Глава пятая Механизм мироздания в периоды опасности