Повседневная жизнь египетских богов

То, что происходило на юге Египта, в храме Хора в Эдфу в тот же самый период конца года, не предполагало заклятия опасностей года грядущего. Церемонии начинались в последний день последнего месяца года и продолжались в течение пяти дополнительных дней, первого дня Нового года и пяти следующих дней.^{1071} На первый взгляд во всех этих обрядах не было ничего примечательного. По давно установившейся во всех египетских храмах традиции, последний день последнего месяца и пять дополнительных дней были для божества храма поводом для полного обновления своего гардероба. Литургия храма Эдфу не пренебрегала этим правилом: здесь в течение этих шести дней проводились «праздники облачения», в конце которых Хор уже должен был располагать новой одеждой на весь год. Однообразные обряды прерывались только бдением Осириса, которое проводилось между последним днем последнего месяца и первым дополнительным днем, который считался днем его рождения.^{1072} В этот день праздник облачения был предназначен для Осириса в образе Великого Столпа и его Эннеады. В связи с этим его статуя занимала почетное место близ статуи Хора и Хатхор. Мы увидим, что это присутствие специфической формы Осириса весьма немаловажно и что оно отвечает одной из главных целей церемониала. Во все остальные дни именно Хор, бог храма, пользуется всеми обрядами регулярных празднеств. Коротко говоря, эти дни, которые привлекают столько внимания в других местах, в Эдфу — всего лишь прелюдия к новогоднему празднику, первому дню месяца тота, который считается днем юбилея бога Ра.^{1073} Обряды, которые должны были проходить здесь, фактически являлись параллелью к царским обрядам, при которых мы только что присутствовали, в той мере, в какой они делали возможным ежегодное возрождение сил божества. Это возрождение столь же необходимо, как и возрождение царя как посредника между миром и богами, и касается посредника другого рода — статуи божества. Несомненно, эта церемония должна была проходить во многих храмах Египта. В Эдфу, который послужит нам путеводной нитью, а также в других местах, самое сокровенное место храма, его центральное святилище, не было затронуто этим обрядом, как и главная культовая статуя.^{1074} Статуя, которая вовлекается в этот важный обряд, особого типа. По-видимому, она изображает божество в той форме, которая наиболее подходит для получения сообщаемой ему извне энергии и передачи ее всем остальным статуям. Речь, несомненно, идет о форме бога, связанной с изначальными временами, которая в Эдфу представляла собой итифаллического сокола со сложенными лапами.^{1075}

В рассказе об этих празднествах конца и начала года отдельные их эпизоды изложены в источниках не вполне ясно. Каждое утро в течение шести дней, предшествовавших Новому году, царь в обществе служителей подходил к вратам храма. Приношения уже были на месте, и после обычных очищений открывались врата галереи (именовавшейся «таинственным коридором»), которая окружала главное святилище. Именно в этот коридор выходили двери всех часовен, боги которых должны были принять участие в церемониях, а также часовни тканей и часовни сокровищ. Из этих последних выносили самые прекрасные уборы и самые драгоценные предметы культа. Затем процессия направлялась в часовню, расположенную по основной оси святилища, то есть прямо за спиной главной культовой статуи. В этой осевой часовне находилась статуя сидящего сокола; в одном наосе с ней стояли изображение Хатхор, а также два предмета вооружения сражающегося бога — «палица Хора Эдфуского» и «рогатина, вышедшая из Нуна».^{1076} Царь входил в помещение и приступал к обрядам ежедневного культа.^{1077} Жрецы-носильщики вносили двое носилок, одни — для Хатхор, другие — для Хора. Тогда царь вынимал сокола из наоса и ставил его на одни из носилок: «Бога устанавливают на золотое основание, которое именуют „основание отдыха“; потолок над ним золотой».^{1078} Потом он делал то же самое с Хатхор, носилки которой описываются почти также. К кортежу, сопровождающему богов и их свиту, присоединялась великая Эннеада Эдфу, состоящая из всех богов и богинь, обитающих в часовнях галереи. Продолжая распевать гимны Хору и Хатхор, кортеж направлялся из осевой часовни в «Чистый зал».^{1079} Из двора под открытым небом открывался вход в зал, фасад которого представлял собой невысокий парапет. Внутри зала носилки ставились на землю. Оба наоса, стоящие на носилках, поворачивали к входу, то есть к югу. Когда двери наосов в полдень отворяли, чтобы открыть лица богов, они могли видеть собранные для них во дворе приношения. Целью этих обрядов было одеть и украсить Хора и приготовить его к встрече с солнечным диском первого дня года. Затем процессия вновь направлялась в осевую часовню по так называемому «таинственному коридору», и боги, снова укрытые покрывалами, возвращались в свой главный наос.