Повседневная жизнь египетских богов

По причине, которая в точности неизвестна, спор учинили Тот и Бабаи.^{189} В сообществе богов последний пользовался не очень хорошей репутацией. Задира, распутник, грубиян — как мы уже видели, однажды он оскорбил даже владыку мира, — он исполнял беспокойную обязанность палача приговоренных к смерти. Чтобы разрешить спор, были созваны малая и большая Эннеада (гелиопольское семейство и другие боги). Члены Эннеады должны были выступать не только как судьи, но и как свидетели обвинения. Бог Тот подводит их к царю богов, который спрашивает их мнение. К его удивлению, они предпочитают отмалчиваться. Тогда Бабаи решает перейти в наступление и обвиняет Тота в краже даров, предназначенных Ра. На Тоте в самом деле лежала обязанность распределять их между богами, и это обвинение тяжко, поскольку касается дела жизненно важного. Кроме того, такое обвинение предполагает, что, поскольку в его рассмотрении Тот не может быть беспристрастным, он не должен исполнять роль арбитра. Когда об этом заходит речь, боги обеих Эннеад немедленно возвышают свой голос: они начинают кричать о скандальности и лживости этого обвинения, утверждая, что не замечали ничего подобного. Это позволило Тоту назвать виновным Бабаи, притом что претензии обеих сторон друг к другу не были ни рассмотрены, ни даже оглашены. Тот также избегает ответа на обвинение истца. Только после того как он сам уже произнес приговор своему противнику, царь богов наконец решает высказаться и утвердить его: «Тот прав, а Бабаи виновен». Дело явно пахнет подтасовкой; Тот одновременно оказывается и судьей и одной из сторон в разбираемом деле, естественно, извлекающей пользу из собственной судейской пристрастности; Ра, верховный бог, не вмешивается в процесс и позволяет подвести себя к решению, уже выработанному общим мнением. Обе Эннеады демонстрируют свой конформизм по отношению ко всем вовлеченным в дело силам. Тот, как известно, был очень влиятельным членом сообщества богов, правой рукой демиурга; Бабаи же, вопреки своему палаческому ремеслу, практически не имел влияния. Рассмотрение его дела — это лишь видимость процесса. Он конечно же продолжает выдвигать свои обвинения, «снова говорить о злодеянии Тота», как рассказывается в нашем тексте. Пытаясь заставить Бабаи замолчать, Тот пускает в ход свои магические силы, чтобы выставить его на всеобщее посмешище и унизить. Пренебрежение правосудием выглядит здесь тем более вопиющим фактом, что обвинение Бабаи в адрес Тота обосновано — об этом мы знаем из другого источника, — и это известно Эннеаде.

Эта история стоит того, чтобы рассказать ее.^{190} Предупрежденный и вооруженный знанием усопший захочет, наверное, получить особое покровительство Тота. Чтобы принудить бога к этому, он пригрозит открыть связанный с ним неприятный секрет, если тот не согласится: «Если ты не прислушаешься к моей просьбе, тогда я пойду и расскажу, что ты похитил приношения богов Эннеады в день их праздника, в ночь, которая полностью укрыла Тота», то есть в новолуние. Именно Тот, бог ночного светила, имеет возможность манипулировать временем благодаря тому, что лунный месяц короче обычного продолжительностью в тридцать дней. Таким образом, он мог украсть для себя дары в этот временной зазор, составляющий разницу между месяцами. Кроме того, становится известно, что вина эта тяжелее, чем представлялось сначала. Тот был сообщником Сета в краже некоторых частей расчлененного тела Осириса — без сомнения, чтобы задержать его восстановление и нарушить ход времени. Видно, что Бабаи ничего не придумал в своем рассказе и, более того, что Эннеада не могла не знать о преступлении Тота.