Повседневная жизнь Египта во времена Клеопатры

Наконец, последний памятник, достойный посещения, — Сема, гробница Александра, построенная первым Птолемеем и реконструированная Птолемеем IV Филопатором, чтобы дать последний приют скончавшимся Лагидам. К сожалению, нам ничего не известно о ее внешнем виде и архитектуре, также как и не установлено точное местонахождение гробницы. И конечно же Александрия располагала всеми необходимыми для любого греческого города и украшающими его жизнь сооружениями: театром вблизи царского дворца; местом для собраний — центральной рыночной площадью с пересекающей ее Канопской дорогой; стадионом на юге города и ипподромом на востоке. Среди многочисленных храмов, воздвигнутых в честь греческих богов, следует упомянуть о великом Серапеуме, располагавшемся на холме над городом; его бесформенные развалины видны рядом с колонной Помпея. Портовый комплекс, главное подтверждение существования Александрии, был особенно грандиозным с двумя основными доками, разделенными плотиной, которая связывала остров Фарос с берегом: Большой порт на востоке и порт Эвност («Счастливое Возвращение») на западе. В этом последнем внутренний порт Кибот — дословно «Коробка» — был соединен каналом с озером Мареотис и канопским рукавом Нила. Существование воды вокруг Александрии не должно вводить в заблуждение относительно главной муниципальной проблемы, от решения которой зависело выживание города. Она состояла в обеспечении города питьевой водой, так как вода в озерах и каналах была для этого непригодна. Единственным решением стало сооружение под землей целого города с сотнями водоемов, чьи своды часто поддерживались несколькими ярусами колонн. Эти водоемы сохранились вплоть до арабского периода, а некоторые существуют и по сей день.^{77}

Согласно Диодору, Александрия должна была насчитывать 300 тысяч свободных граждан,^{78} но при этом не рассматривалось, что именно стоит за этой цифрой: только взрослое население или население с учетом детей? С другой стороны, соотношение рабов, которых следовало добавить, невозможно подсчитать. Раньше наблюдалась тенденция преувеличивать число жителей античных метрополий, при этом доходило порой до цифр, сравнимых лишь с численностью больших европейских городов в начале века. И, действительно, весьма вероятно, что на протяжении всего существования птолемеевского Египта проблемы управления городским населением, превышающим полмиллиона жителей, оставались почти неразрешимыми, и только Рим при Антонинах смог спокойно превысить эту цифру благодаря ресурсам невиданной по своей протяженности империи, а также организации государственного управления и своим богатствам. Итак, в какой бы степени ни происходили манипуляции с данными Диодора, было бы неверным приписывать Александрии Птолемеев численность, превышающую 500 тысяч горожан. Подобное количество уже превращало Александрию в мегаполис, сосредоточивший в себе около 1/6 общего населения Египта. Таким образом, ее демографическая нагрузка была бы сравнима с проблемой перенаселения современного Парижа по сравнению с пустынями во французских колониях! В подобных условиях, вероятно, второй по значимости город, Мемфис, не мог бы превзойти по численности и половины столицы.^{79}

В большинстве своем население Александрии состояло из уроженцев различных областей греческого мира или районов Малой Азии и Балкан, более или менее недавно эллинизированных. Знатные семьи гордились принадлежностью к македонцам, как царская семья, и при дворе очень долго сохранялось употребление дорического диалекта, который отличал аристократию от александрийских плебеев. Цари всегда стремились держать египтян в меньшинстве; зато они всячески поддерживали поселения евреев, по крайней мере вплоть до правления Птолемея VI. В одном из пяти кварталов города (Дельте), неподалеку от царских дворцов, евреев было даже больше, чем представителей какой-либо другой национальности. Им принадлежало множество синагог, рассеянных по городу и его окрестностям, где они собирались для чтения Торы. Преследования, которым они подвергались в Иудее при правлении Селевкидов, спровоцировали исход евреев, противившихся политике эллинизации, насаждаемой Антиохом IV. Благосклонность Птолемея VI и Клеопатры II дошла до того, что позволила иудейскому первосвященнику Ониасу IV отреставрировать храм в Леонтополе (Тель-эль-Яхудье), в восточной дельте, в качестве компенсации за потерю святилища в Иерусалиме, оскверненного эллинистскими религиозными обрядами.^{80}