Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения

На следующий день, в понедельник, Лебо прогуливался после обеда по мощеной площади Нотр-Дам, как вдруг откуда ни возьмись выскочил Фламиний и ринулся на него с кинжалом. Лебо попятился, выхватил шпагу и направил ее острие на врага. Тот попытался выбить у него оружие, но Лебо проткнул его шпагой насквозь. «Я мертв!» — успел воскликнуть Фламиний и упал. Его положили на лестницу и унесли. Лебо, всё еще державший шпагу в руке, пытался скрыться, заскочив в ближайший дом. Подоспела полиция. Пока бальи осматривал место происшествия, его виновник убегал по крышам, перепрыгивая с одной на другую. Однако его все-таки арестовали и посадили в тюрьму. Через довольно продолжительное время он был помилован королем, потому что твердил, что его противник сам напоролся на шпагу. Позже он стал врачом в Туре.

В Понт-а-Муссоне герцог Лотарингский Карл III был вынужден в 1579 году учредить особую службу из двух судебных приставов и их начальника, которая пресекала шумные выходки и разбирала конфликты между студентами. С апреля 1584 года в городе по ночам патрулировал отдельный отряд, примерно наказывавший буянов, благодаря чему их наконец-то удалось усмирить.

Парижский прево и парламент выносили самые суровые постановления, стараясь положить конец этим бесчинствам. Запрещалось, «под страхом виселицы, носить палки, шпаги, пистолеты, кинжалы»; но только лейтенант полиции ла Рейни во времена Людовика XIV сумел беспощадными мерами навести в столице порядок.

Вплоть до XVIII века полиции приходилось разнимать и предотвращать столкновения между студентами-медиками и подмастерьями-хирургами. В 1745 году в Париже открылся анатомический театр, построенный по плану профессора анатомии Якоба Уинслоу (1669–1760). Внизу афиши, сообщавшей о лекции этого прославленного академика, было приписано: «Вход с тростями и шпагами запрещен». Как вспоминал швед Карл Петер Тунберг, учившийся в 1770 году в Париже, «в дверях всегда стоял охранник, чтобы пресекать шум и беспорядки и не позволять входить со шпагами».

Студенты, записывавшиеся к разным преподавателям, устраивали стычки даже в больнице, где проходили практические занятия, поэтому их пускали туда группами не больше пяти человек, запрещая проносить трости и шпаги и принимая меры, чтобы соперничающие фракции не находились в больнице одновременно.

На улицах шотландского Абердина то и дело вспыхивали схватки между студентами конкурировавших коллегий — Королевской и Маршальской.

Не лучше обстояло дело и в других учебных заведениях. Например, военные академии должны были воспитывать дворянскую элиту, однако «недоросли» зачастую посещали занятия по принуждению и без всякого желания. «Курсанты» шатались без толку по городу, затевая драки и пропивая отцовские денежки. Доходило до трагикомических ситуаций: кадету из знатного рода Лаколони грозил суд за дуэль. За него заступились учителя математики, ибо Лаколони защищал честь этой науки перед другими кадетами, пренебрегавшими ею и презиравшими ее.

Немецкие студенты очень щепетильно относились к вопросам чести, и поединки между ними происходили чуть ли не каждый день и по любому поводу. Во время учебы в Лейпциге Иоганн Вольфганг Гёте вызвал на дуэль студента из Прибалтики, загородившего ему вход в театр. Они сразились, Гёте был ранен в руку. Несколько лет спустя, вспоминая об этом происшествии, он записал: «Что за важность человеческая жизнь? Одно-единственное сражение забирает их тысячами. Гораздо важнее честь. Вопросы чести нужно отстаивать со всею страстью».

Кабаки

Парижские кабаре. — Таверны и постоялые дворы. — Отношение к пьянству

С наступлением тепла школяры устремлялись в поля и луга — веселиться на природе, дышать свежим воздухом, не забывая захватить с собой провизию и выпивку. В XVII веке студенты не обделяли своим вниманием кабаки в пригородах Парижа — Шайо, Пасси, Вожираре, пили пиво в зеленых беседках на берегу Бьевры и Сены, в Сюрене и в Сен-Клу.

В кабаре подавали только вино; обычно такое заведение состояло из главного зала, окруженного отдельными «кабинетами», которые снимали группы клиентов. Горячительное способствовало частым ссорам и дракам. У каждого кабаре была своя репутация, и о человеке могли судить по тому, какому заведению он отдает предпочтение. Например, знаменитая «Сосновая шишка» неподалеку от собора Парижской Богоматери видала в своих стенах Франсуа Вийона и Франсуа Рабле, который писал там «Гаргантюа», а позже была приютом поэтов (туда захаживали Расин, Мольер, Буало). Место было не самое роскошное, но вино подавали лучшее, да и подходящая закуска к нему находилась. В заведениях на берегах Сены, в Сен-Клу, можно было встретить представителей всех сословий, если только они были платежеспособны.