Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII

В 1638 году аббат де Сен-Сиран был заключен в Венсенский замок, как и некоторые другие янсенисты. Два года спустя, на представлении «Мирамы» во дворце кардинала, один гость-иностранец сказал, заметив среди публики много епископов: «Веселая страна: епископы сидят в театре, а святые – в тюрьме».

Аббатами и епископами становились не по призванию, а по необходимости, и пример Ришелье – яркое тому подтверждение. Существовали придворные священники, годами не бывавшие в своих приходах. «Как хорошо быть архиепископом Реймса, если бы только не надо было служить мессу», – вздыхал архиепископ Реймсский, монсеньор де Валансэ. (На том самом представлении «Мирамы» он, в костюме церемониймейстера, распоряжался раздачей прохладительных напитков.) Церковные должности приносили неплохой доход, а найти применение своим талантам священник мог в любой области, от дипломатии до войны. Хотя церковные каноны запрещали священнослужителям принимать участие в боевых действиях, чтобы не проливать кровь, всегда можно было найти лазейку и обойти это правило. Архиепископ Бордоский и епископ Нантский были талантливыми флотоводцами, кардинал де Лавалетт командовал войсками на суше, а «великий кардинал» де Ришелье совмещал должность адмирала с обязанностями военного министра. Кардинал-министр мог всегда обратиться за советом к монаху-дипломату отцу Жозефу, проводившему, например, переговоры о заключении Регенсбургского мира в 1630 году, по которому герцогом Мантуи и Монферрато был признан Карл де Невер, находившийся под покровительством Людовика XIII. Рассказывают, как однажды Ришелье и «серый кардинал», склонившись над картой, планировали очередную военную операцию. Отец Жозеф увлеченно чертил линии через реки и горы, не задумываясь о том, есть ли там мосты и переправы, но Ришелье его остановил: «Не так скоро, отец Жозеф. Где пройдут эти войска?» Когда Франсуа дю Трамбле умирал, Ришелье скрасил ему последние минуты жизни, преждевременно объявив о взятии Брейзаха – «ключа к Эльзасу». «Я не знаю ни одного министра в Европе, который годился бы в брадобреи этому капуцину», – говорил кардинал-герцог о скромном монахе, отказавшемся от епископской митры, чтобы сохранить себе свободу действий.

Но не следует думать, что сутана священника была броней, а наперсный крест – охранной грамотой. В тридцатые годы XVII века Франция была взбудоражена «делом Грандье», или «Историей одержимых из Лудена». Споры о том, что же все-таки произошло в Лудене и за что был казнен Урбан Грандье, не утихают до сих пор; историк Ролан Вильнев написал целую книгу на эту тему, в которой по-прежнему больше вопросов, чем ответов («Загадочное дело Грандье»).

Итак, Урбан Грандье (1590—1634), сын королевского нотариуса, получивший блестящее образование у иезуитов в Бордо, принял сан и стал кюре церкви Святого Петра в Лудене и каноником церкви Святого Креста. Уже совмещение двух этих должностей вызывало к нему зависть. Грандье был красивым мужчиной и талантливым оратором, он делал успехи и как проповедник, и как дамский любимец, очаровывая в том числе паломниц из высшего общества. Он делал то, что ему нравилось, и говорил то, что думал; терпимо относился к протестантам, насмехался над монашескими орденами, написал трактат о безбрачии священников (которого, разумеется, не приветствовал) и памфлет против Ришелье «Башмачница из Лудена».

В 1626 году он хотел стать духовным руководителем монастыря урсулинок, но ему предпочли другого – некоего Миньона, обвинив Грандье в неподобающих намерениях. (Его поведение давало основания для подобных обвинений. В 1630 году Грандье даже отлучили от церкви за превышение полномочий и присвоение прав епископа, но он добился отпущения грехов и совершил триумфальный въезд в Луден. Разумеется, все это у многих вызывало раздражение.)

Но Грандье не желал меняться. Он не придумал ничего лучшего, как обрюхатить молодую девушку, родственницу того самого Миньона. Оскорбленный Миньон, захватив с собой королевского адвоката и двух свидетелей, обвинил Грандье в том, что он запятнал репутацию Церкви, причем в ее же лоне. История наделала много шуму, поползли слухи о том, что Грандье сожительствовал со многими монашками.

Монастырь урсулинок был суровым местом; мужчин туда не допускали. С другой стороны, Луден, где находился монастырь, был маленьким городком, и такая яркая личность, как Грандье, была известна всем и каждому. Вскоре он начал сниться юным урсулинкам, и эти сны доводили их до истерики. Грандье никогда не бывал в монастыре, и все же монахини не могли о нем не думать. Сестра Жанна заявила, что Грандье их околдовал, перебросив лавровую ветку через монастырскую ограду.