Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»

«Камерон» довольно «молодой» праздник, его отмечают с 1906 года. Именно тогда о героически погибших в Мексике легионерах вспомнил выпускник Сен-Сира, тогда еще только лейтенант с очень длинным именем Франсуа Мари Жюль Виктор Леон, однако в истории он остался просто Франсуа. Итак, юный Франсуа командовал небольшим отрядом легионеров Первого пехотного полка на всеми забытом блокпосте в Таланге на китайско-вьетнамской границе в провинции Тонкин («Тонкин» — искаженное французами название столицы средневекового Вьетнама г. Тханглаунг, современного Ханоя. — В. Ж). Его проинформировали из штаба о том, что 28 апреля в Сиди-Бель-Аббесе на знамя его полка будет прикреплен орден Почетного легиона, о чем нужно было сообщить личному составу. Лейтенант подошел к этому неформально: 30 апреля, ровно в девять, весь гарнизон был построен с оружием на маленьком плацу. Наказанные были прощены и тоже заняли свое место в строю. Лейтенант обошел строй, внимательно глядя каждому солдату в глаза — всем было уже ясно, что это не обычная утренняя поверка. А затем громко, четко, по-военному кратко доложил о награждении знамени полка орденом и связал это событие с битвой в Камероне, рассказав о подвиге легионеров под командованием капитана Данжу и младших лейтенантов Вилэ и Моде. А затем выхватил из ножен саблю и салютовал так, будто знамя было не на другом конце света — в Африке, а перед ним. Так было положено начало празднику легионеров.

Повод для «попота» получил продолжение: в 1912-м такой же праздник устроили себе во Втором пехотном в Марокко. Спустя десять лет, в конце апреля 1924 года, старший сержант Штерн бодро докладывает из гарнизона в Сефру в том же Марокко, что вторая конная рота всю ночь 30 апреля несла добровольно службу по случаю праздника в результате выдачи дополнительной «четвертинки» красного вина… Наконец вьетнамско-марокканская инициатива снизу была услышана, и перед «странной войной» — в 1936 и 1939 годах — в «Отчем доме» в Алжире так же отмечался этот праздник. Затем последовал долгий перерыв на мировую войну: с 1 января 1946 года, по приказу командующего полковника Готье, поминовение легионеров из Камерона стало отмечаться во всех полках. Так что этот праздник нельзя назвать придуманным или спущенным «сверху».

Но почему же именно «Камерон» стал главным праздником легиона? Это и не сражение и даже не победа в бою. Выражаясь языком реляций русской армии, просто «дело у деревни Камерон». Сколько их было? Таких «шестьдесят легионеров», «героев Шипки» и прочих «девятых рот» в истории войн? Но не все погибшие становятся символами, несмотря на отчаянные старания оплаченных разными правительствами делателей истории…

Иногда одно поражение стоит всех больших побед. «Победа… Поражения… Эти высокие слова лишены всякого смысла. Жизнь не парит в этих высотах, она уже рождает новые образы. Победа ослабляет народ; поражение пробуждает в нем новые силы», — писал летчик де Сент-Экзюпери.

Смысл символизма «Камерона» прост — когда кто-то нагло называет легионеров наемниками, то слышит в ответ: «Если бы легионеры были бы действительно наемниками, то тогда, при Камероне, они б сдались. Это — самое разумное и правильное решение в такой ситуации. Для наемника. Но они были легионерами и предпочли смерть — бесчестью…»

Рождество

Рождество или, как его называют во Франции, «ноэль» — для одинокого эмигранта самый грустный день в году. Вечером 24 декабря все французы собираются своей семьей дома встречать «первую звезду». Приглашать посторонних, даже друзей, не принято. У любого француза есть родители, любимые бабушки и дедушки, братья и сестры, тетушки и дядюшки: это же их страна. А родственники эмигрантов чаще всего находятся очень далеко. И в такой вечер чужого праздника их отсутствие ощущается особенно остро. В этот вечер одинокая девушка-иностранка с французским паспортом или холостой мужчина в лучшем случае могут пойти в ближайшую церковь к рождественской мессе, куда французы отправляются всей семьей, и немного «погреться» о чужое счастье.

В легионе в этот вечер не бывает одиноко и грустно. Рождество справляют по всей французской армии, но в Иностранном легионе — по-своему. Легионеры обязательно наряжают елку и оформляют рождественский вертеп — макет, изображающий сцену рождения Христа. В искусстве создания вертепов соревнуются все: однажды полковнику Ваяну, командовавшему «Отчим домом» в Сиди-Бель-Аббесе в 1961 году, пришлось ознакомиться с тридцатью тремя вертепами!

Для легиона Рождество тоже семейный праздник. Легион — не обычное воинское подразделение, а большая семья. И отношения между людьми здесь не в стиле «я — начальник, ты — дурак», а как в нормальной семье, где младшие уважают старших, а старшие любят и заботятся о младших. Недаром старшие офицеры называют младших и простых легионеров «nos garcons» — «наши мальчишки».