Повседневная жизнь японцев. Взгляд за ширму

Легенда гласит: много-много веков назад, в ту самую пору, о которой мы только что рассказывали, то есть когда еще духи жили вместе с людьми, с одной из синтоистских богинь случился жуткий конфуз — у нее выросли зубы в самом не подходящем для этого месте. Естественно, такое пренеприятное событие не могло не задеть за живое не только потенциально близких богине персонажей, но и весь народ Страны солнечного корня. Как вы помните, лишь боги, рожденные естественным для человека (!) путем, могли считаться нормальными, фактически здоровыми богами — кем бы они ни были в визуальном воплощении — людьми или островами. Страх перед возвратом к ненатуральному способу размножения заставил богов и людей обратиться к… кузнецу, что на первый взгляд выглядит довольно неожиданным поступком. С другой стороны, как и во многих странах, в древней Японии кузнецы считались тесно связанными с шаманскими культами, с колдовством — ведь только они умели укрощать огонь и металл. Можно предположить, что, обратившись предварительно к своим металлургическим духам, новоявленный кузнец-гинеколог рьяно принялся за дело и, хотя и не сразу, нашел решение проблемы. Он выковал огромный железный пенис — чудный фаллоимитатор, которым и обломал пациентке все лишние зубы, так некстати выросшие в «тайном месте». Получается, что мифы сохранили для нас и благоговение перед полумистической (не только для Японии) профессией кузнеца, творящего где-то между миром духов и миром людей, и страх перед демографической проблемой, и даже косвенное упоминание о том, что живая в современной Японии традиция использования разнообразных фаллоимитаторов имеет глубокие, поистине божественные корни.

Синтоистское святилище Канаяма-дзиндзя в Кавасаки — далеко не единственный храм такого рода в Японии, они разбросаны по всей стране, хотя далеко не все современные японцы знают о их существовании. А если и знают, то стесняются даже вспоминать о них, по крайней мере в присутствии иностранцев. Многие японские знакомые автора краснели при разговоре о том, что мы собираемся поехать на мацури (синтоистский праздник) в столь необычное место. Мужчины, но особенно, конечно, японские дамы закатывали глаза: «Какой ужас!» Потом, отведя в сторонку, просили привезти сувенир — хотя бы печенье с изображением одной из семидесяти классических японских поз[8]. Заинтригованные, мы даже предположили, что, кроме нас, там никого не будет, но, как оказалось, совершенно напрасно.

Выяснилось, что, несмотря на отсутствие храма на туристических картах, поклониться фаллосу сюда приходит довольно много людей. Это легко объяснить. Лингам — символ не только секса, но и — даже прежде всего — жизни. Большинство приходящих сюда японцев и японок просят богов о детях — они уверены, что молитва помогает избавиться от бесплодия. Весь храм увешан специальными дощечками-эма, на которых обычно пишут просьбы богам. Большинство эма храма Канаяма выглядят довольно забавно: на них изображен малыш, как бы «вылупляющийся» из яйца, — идея понятна. На территории храма стоят сразу несколько металлических наковален и изображений огромного фаллоса, которые полностью увешаны этими дощечками, что свидетельствует о том, что, несмотря на замалчивание, праздники наподобие Канаяма-мацури пользуются высокой, хотя и не афишируемой, популярностью в народе. Но самое, пожалуй, поразительное и показательное в Канаяма-дзиндзя для нас, неяпонцев, то, что территория храма со всей соответствующей атрибутикой служит игровой площадкой для находящегося тут же детского садика. Что может быть естественнее в половом воспитании, пожалуй, трудно себе даже представить.

Много выше по течению реки Тамагавы (храм Канаяма расположен в месте ее впадения в Токийский залив) находится еще одно известное своими необычными ритуалами синтоистское святилище. На праздник Хана-гакари туда даже в советские времена отважно наведывались наши ученые — уж очень хотелось увидеть современную интерпретацию божественных эротических плясок: «На площадку перед храмом вышла небольшая процессия. Впереди шли человек десять мужчин, игравших на свирелях. За ними двигались четыре молоденькие девушки в черных кимоно с очень странным головным убором: казалось, на головах у них корзины, над которыми высоко поднимались гирлянды искусственных цветов. Шествие замыкали несколько человек в львиных масках, бившие палочками в небольшие барабаны.