Повседневная жизнь инквизиции в средние века

«Брат, ваше дело было рассмотрено лицами весьма учёными и великих познаний; ваши преступления являются столь тяжкими и столь дурного свойства, что, в видах примерного наказания, решено и постановлено, что завтра вы должны умереть: вы предупреждены и приготовлены, и, дабы вы могли исполнить сие, как подобает, здесь останутся два духовника». И, объяснив каждому сии слова, приказал он войти двум монахам и поставил двух служителей на страже, у дверей каждого застенка, и в сём порядке и последовательности выслушали двадцать три осуждённых свои смертные приговоры; принимая же во внимание бессонницу и скорбь осуждённых, а равно работу и усталость духовников и служителей, предусмотрительность трибунала приготовила запасы печений, шоколада, пирожных и прохладительных напитков для подкрепления и ободрения тех, кои в сём нуждались.

Всю ночь трибунал готов был допустить к себе тех осуждённых, кои испросят аудиенцию, и когда две женщины, осуждённые, как отпущенные, испросили её, трибунал, по обычному своему милосердию, допустил их к себе, причём принимал их заявления сеньор дон Антонио Самбрана, занятый этим большую часть ночи и утра.

Настал столь желанный для народа день 30 июня, и в три часа ночи осуждённым начали раздавать одежду, с таким расчётом, чтобы до пяти часов утра закончить распределение завтраков. Тем временем алькальдам трибунала дону Педро Сантосу и дону Хосе дель Ольмо вручили каждому два двойных пакета с именами осуждённых. Первый заключал указание о порядке, в коем надо было вывести осуждённых из их затворов и построить их для шествия, второй – список, по коему надо было вызывать их на помост, когда они должны будут выслушать приговор. Приказ, по коему шествие должно было начаться в шесть часов утра, был оглашён, и с того часа начали прибывать бесчисленные толпы как живущих при дворе, так и приезжих, привлечённых сюда сим известием; однако сей приказ не мог быть выполнен столь точно, как того хотели, ибо аудиенции продолжались так долго, что замедлили предустановленную быстроту.

Промедление сие дало возможность народу разместиться на помостах и запастись едой на столь длинный день, и в семь часов утра начали выходить солдаты веры, а за ними вынесли крест приходской церкви Св. Мартина, одетый в чёрный покров, и вышли двенадцать священнослужителей в стихарях и вслед за ними сто двадцать осуждённых, каждый – между двумя служителями.

Тридцать четыре первых следовали в изображении, и мёртвые и бежавшие, из коих тридцать два были отпущены и как таковые шли с коронами на голове, отмеченными пламенем… Другие две статуи шли в санбенито, и у всех на груди начертаны были большими буквами имена тех, кого они представляли. Алькальдам трибунала надлежало идти во главе осуждённых, порученных их присмотру, но, работая в тайных застенках, они не могли занять свои места вовремя.

Из осуждённых, представших во плоти, следовали одиннадцать покаявшихся и отрёкшихся; одни – осуждённые за двоежёнство, другие – за суеверия, третьи – за лицемерие и ложь: все с потушенными жёлтыми свечами в руках. Лжецы и двоежёнцы – с колпаками на голове, некоторые с верёвками на шее и столькими узлами, сколько сотен плетей они должны были получить по приговору, дабы лучше можно было дать отчёт о каждом осуждённом в отдельности.

За ними следовало пятьдесят четыре еретика, примирённые, все в санбенито с полукрестами св. Андрея, а другие с целыми крестами и со свечами, как предшествующие.

Немедленно следовали двадцать один отпущенный, все с коронами на голове, в коротких плащах с пламенем, а упорствующие – с драконами среди пламени, и двенадцать из них – с кляпами во рту и связанными руками. Все они шли в сопровождении монахов, увещевавших их, ободряя одних и приводя к вере других. Шествие осуждённых замыкал толедский старший альгвасиль дон Себастьян де Лара…

Костёр был шестидесяти футов в окружности и высотой – семи, и поднимались к нему по лестнице шириной в семь футов, сооружённой с таким расчётом, чтобы на соответственном расстоянии друг от друга можно было водрузить столбы и в то же время беспрепятственно отправлять правосудие, оставив соответственное место, дабы служители и священнослужители могли без затруднения пребывать при всех осуждённых.

Костёр увенчивали солдаты веры, коих часть стояла на лестнице, на страже, дабы не поднималось больше определённого необходимого числа лиц; но скопление народа столь увеличилось, что порядок не мог быть соблюдён во всём и, таким образом, выполнено было если не то, что надлежало, то хотя бы то, что возможно было выполнить…

Засим приступлено было к казням: сначала удушены были гарротой возвращённые, засим преданы огню упорствующие, кои были сожжены заживо, с немалыми признаками нетерпения, досады и отчаяния. И, бросив все трупы в огонь, палачи поддерживали его дровами, пока окончательно не обратили трупы в пепел, что совершилось часам к девяти утра»[92].