Повседневная жизнь итальянской мафии

Убийство полковника карабинеров Джузеппе Руссо, произошедшее 20 августа 1977 года, стало для Стефано Бонтате дополнительным доказательством двоедушия Микеле Греко.

Полковник Руссо и находившийся с ним профессор Коста были хладнокровно убиты во время прогулки по центральной площади живописного городка с темной репутацией под названием Фикуцца.

Расположенный на расстоянии пушечного выстрела от Корлеоне, Фикуцца был «фамильной крепостью» Лучано Леджо; это означает, что убийство было делом рук корлеонцев, и в этом можно было не сомневаться. К тому же убийцы действовали с беспрецедентной наглостью: их жертвы были убиты средь бела дня, в тот момент, когда они находились в десяти метрах от полицейского поста.

У Стефано Бонтате были причины выйти из себя. Прежде всего это покушение на важную персону вновь не было согласовано с Капитулом. Но смерть Руссо задела его еще и по другой причине. Полковник карабинеров стал мишенью неведомых убийц из-за того, что вел расследование о похищении Луиджи Корлео, тестя Нино Сальво, одного из друзей Стефано Бонтате, налогового инспектора западной Сицилии.

На этот раз Бонтате не мог удовольствоваться бурным проявлением возмущения во время оживленного заседания Капитула. Опираясь на поддержку Бадаламенти, Бонтате потребовал назвать имена убийц и применить против них репрессивные меры. Тщетно.

Микеле Греко, конечно, был задет подобной реакцией Стефано Бонтате. Безусловно, опасаясь санкций, Папа выждал несколько дней, прежде чем открылся главе «семьи» Санта Мария ди Джезу.

— Это корлеонцы организовали двойное убийство, — сказал Микеле Греко. — Один из членов моей «семьи» без моего ведома принял участие в этой засаде. Но меня поставили в известность об этом только потом.

Стефано Бонтате лишь отчасти поверил истории, которую поведал ему Микеле Греко. Если уж корлеонцы пошли на двойное убийство, то это могло произойти только с благословения Папы.

Кроме того, коли уж он признал, что один из его «родственников» принимал участие в покушении в Фикуцце, то сделал это, безусловно, только потому, что был уверен: Бонтате узнает правду из других источников.

Ясно без слов, что «недисциплинированный» убийца так и не был наказан своим «крестным отцом». Напротив, несмотря на свой возраст — ему было всего 23 года, — он очень быстро сделал себе карьеру в «Коза ностре», заслужив репутацию «дикого животного», и снискал такую же известность среди «людей чести», как Джузеппе Греко, или Пино Греко, по прозвищу Башмачок.

Скарпудзедда, или Башмачок

Дальний родственник Микеле Греко, Башмачок очень быстро завоевал его расположение и стал его доверенным лицом. Папа, безусловно, находился под впечатлением от жестокости и хладнокровия этого молодого человека, которого «боялись все на свете», как о нем говорили «люди чести». Репутация Башмачка была вполне заслуженной: он или душил свою жертву, или замучивал до смерти, например, разрубая на части.

Лучшие годы своей жизни этот молодой человек посвятил убийству себе подобных, так что можно подумать, что принятие в члены Капитула, которое было поставлено на голосование в начале 1978 года, было своего рода платой за его призвание, дипломом, который признательные старшие «коллеги» вручили «драгоценному» Пино Греко.

За историей с избранием Башмачка в правительство «Коза ностры» стоял Микеле Греко. Это был тонкий ход. Немного ранее Микеле Греко сам ушел с поста главы «семьи» Чакулли, предложив вместо себя своего молодого протеже.

Но Папа не из врожденного добросердечия уступил свое место Башмачку: Микеле Греко готовился перейти в более высокие сферы. Вхождение Пино Греко в состав Капитула совпало с назначением Микеле Греко на пост его генерального секретаря. Мечта всякого «человека чести» наконец исполнилась для него, а для «Коза ностры» наступили самые кровавые за всю ее историю времена.

Обстоятельства, которыми сопровождалось избрание Микеле Греко главой Капитула, навсегда останутся тайной для большинства «людей чести» в Палермо.

Накануне Гаэтано Бадаламенти был грубо лишен полномочий генерального секретаря, низложен с поста главы «семьи» Чинизи и навсегда изгнан из «Коза ностры», хотя никто не знал, за что, за исключением, конечно, его самого и членов правительства.

Гаэтано Бадаламенти навсегда отказался говорить об этом инциденте со своими близкими, и никто, кроме секретарей Капитула, так и не узнал, какова же была его «провинность», за которую он получил такое наказание. Во всем Палермо не было такого «человека чести», который осмелился бы публично обсуждать смещение Бадаламенти или приход к власти в Капитуле Микеле Греко, а уж тем более не было желающих обсуждать избрание в Капитул Пино Греко.

Конец разговорчивого «крестного отца»