Повседневная жизнь колдунов и знахарей в России XVIII-XIX веков

Порча, наводимая ведьмаками, по мнению русского народа, — часто не что иное, как посланный ими бес. Очень часто встречаются в записях этнографов рассказы о вхождении такого «беса порчи» в человека и его пребывании в нем в виде тех или других животных.

«Как стала матушка кончаться, — рассказывала про один такой случай крестьянка Мещовского уезда Калужской губернии, — раздуло в животе у ней, незнамо как, глаза выкатились, стали большие, большие. Поднялась рвота — черная-пречерная, и выблевала она червяка черного, лохматого, с четверть длины и в палец толщиной. Не успели мы опомниться, а он уполз под печку, и матушка кончилась. Это бес-то, который сидел в ней и мучил, и вышел червяком. Оттого покойница при жизни не могла стоять в церкви, не подходила сама к священнику, и причащать ее подводили насильно: это бесу-то не любо было».

«Моего мужа, — рассказывала одна вдова земскому врачу, — испортила невестка. Когда он собрался ехать к венцу, она выхватила помело из-под печки, выскочила на улицу, бросила его под поезд и крикнула: «Штоб вам ни пути, ни дороги, черт под ноги!»

С тех пор и заболел, и вскорости же помер. Перед смертью он стал кричать по-телячьи, все харкать и говорил, что что-то в глотку ему подступает, почес душит. Раз мы собирались завтракать, а он захотел приподняться и облегнулся об стол. Чтобы помягче было, я ему под руки завеску подложила и только что отошла в сторону, он как харкнет на всю избу и выхаркнул лягушку. Все видели, лягушка, как ошметок, большая, ускакнула под печку и пропала. После того он положил голову на стол, раз дохнул и помер».

«Меня с хозяйкой, — говорил больной из Орловской губернии, — в свадьбу испортили: бабка тогда узнала, что на вине нам сделано было. Сперва на меня тоска навалилась, бывало, до того проймет, что прошу мать зарезать меня, а пуще тоски боль в брюхе меня доймала, особливо на полном месяце. Известно, что нечистая сила ежели есть в человеке, то на исходе месяца и она исходит, а на молоду да на полном месяце и нечистая сила прибывает в человеке и пуще начинает мучить. У меня в брюхе жила нечистая сила мышью: как зачнет, бывало, она ползать там по кишкам, живот и станет дуться, того гляди, лопнет. Я уж и гашник, и пояс распущу, да без памяти по избе катаюсь. А тоска во какая бывала: чисто перед смертью. А как зачнет к глотке подползать, так и чую, как в шерсти ворочается, тут во, — показывал рассказчик на горло. — Кабы не один человек, давно бы меня эта нечисть доконала. Присоветовал он мне коренья пить, от порчи девять их, а самый главный Адамова голова прозывается, потому что он прям, как голова человечья, и образину имеет такую, даже борода есть. Этот корень надыть было напослед всего пить, и дюже тяжело мне сделалось: ни пить, ни есть, а гадина в брюхе еще злее лазить стала. Мать и жена так и думали, что я кончаюсь, и за попом послали, причастить меня. Тут с обеда зачал я блевать и как раз, как попу приехать, еще пуще натошновал и выблевал мышь, мышь как есть, в шерсти, и сразу мне легостно стало».

Любопытны те виды порчи, которые вызываются при посредстве так называемых заломов и вынимания следа.

Залом — это завязанный в узел и предварительно запутанный или закрученный пучок колосьев какого-либо еще несжатого хлеба, чаще всего ржи. Иногда он обвязывается лошадиными или женскими волосами, обсыпается углем, золой из печи, землей с кладбища.

Вот как, по рассказам одного крестьянина, производила заломы знахарка из села Ильинского Новоладожского уезда Санкт-Петербургской губернии:

«На вечерней заре она приходит в поле, выбирает нужную ей полосу, становится лицом на запад, наклоняет, с заклинаниями, пучок колосьев к земле, закручивает, перевязывает суровой ниткой и посыпает его взятой с могилы самоубийцы землей. Чтобы молитвы и благочестие семьи, которой принадлежит полоса, не ослабили силы заклинаний, она становится ногами на образ, обращенный лицом вверх».

Русский народ верил, что всякий, кто срежет такой залом, скоро умрет или получит лихую и продолжительную болезнь: у него отнимаются ноги или сохнет рука. От залома же часто появляются особенные раны, в которых заводится тонкий узкий червяк в виде волоса. Этот червяк имеет способность постоянно разъедать рану, не давая ей поджить.

Порча с места залома сообщается всей заломной полосе. Вот почему хлеба с таких полос крестьяне не ели, а продавали его. Для нейтрализации силы заломов обыкновенно приглашался знахарь,[14] а иногда священник, служился молебен и «поднимались» иконы. Эта вера в существование заломов и их отдельных видов иногда была удивительно непоколебимой и сильной.

Другой таинственный и загадочный способ производить порчу заключается в вынимании следа.

«Идешь ты утром, разувши, а твои следы видны на земле. Колдун возьмет да и вынет этот след: вот и испорчен человек», — говорили в народе. Над землей, вынутой из очертаний следа, производились определенные операции, и испорченный таким способом человек обыкновенно сох или заболевал водянкой.