Повседневная жизнь московских государей в XVII веке

Огромные суммы шли на поддержку восточных церквей, оказавшихся под турецким владычеством. Н. Ф. Каптерев привел впечатляющие данные о размерах этой помощи: «..дача патриархам, как и другим просителям, была двух родов: личная, т. е. лицу самого просителя, и дача на милостыню, т. е. на нужды епархии, монастыря и т. п. Личная дача всем патриархам, по крайней мере за XVII век, всегда бывала одинакова, именно: каждому из них давали подарков на 2000 рублей… Что же касается дачи на милостыню патриархам, то она была очень разная: Иерусалимскому патриарху Паисию на милостыню дано 4000 рублей, Антиохийскому Макарию в первый его приезд в Москву 3000 рублей соболями, а во второй приезд 6000 рублей, Александрийскому патриарху Паисию государь велел дать милостыню “из сибирского приказу мягкою рухлядью” (мехами. — Л.Ч.) на 9000 рублей, бывшему Константинопольскому патриарху Афанасию Пателару всего дано было только на 2000 рублей…»

Испомещение и содержание нищих, калек и больных вплоть до XVII столетия считалось делом монастырей и церквей, а также всех прихожан, финансируемым частично из казны, а более за счет частных лиц, жертвовавших средства на богадельни, больницы и приюты по собственной инициативе. Задолго до описываемого времени нищие и увечные обустраивались в самодельных избах-кельях на церковной земле, около монастырей или городских храмов, платили оброк церковному причту, имели огороды и питались за счет милостыни. Такие церковные богадельни известны по церковным и княжеским уставам и актам XV–XVI веков. К XVII столетию в Москве существовали богадельни «на Могилицах, на Кулишках», за Боровицким мостом, у Введенской церкви.

Частные богадельни устраивали во дворах богатых людей, например у боярина Б. И. Морозова. Пример подавали московские государи. В Кремлевском дворце были построены специальные кельи для нищих — «верховых богомольцев». Особенно большое число больных немощных стариков, калек и юродивых проживало там во времена Алексея Михайловича. Он не только стремился воплотить в жизнь свой идеал «совершенного государя» — наместника Бога, отвечающего за подданных (напомним, что он называл свою миссию по управлению государством «Божьим делом»), но и как истинно православный царь-батюшка опекал, подгонял, наказывал, воспитывал и оказывал милости. Трудно подсчитать, сколько тратил он на благотворительность, раздачу милостыни и содержание придворной богадельни. Старики, постоянно проживавшие в Кремлевском дворце, были любимы царем за рассказы о том, что было «за тридцать и за сорок лет и больши», которые царь слушал долгими зимними вечерами. Юродивые выкладывали Алексею Михайловичу всю правду без обиняков, и он часто просил у них совета, в особенности у Василия Босого, о котором государь неоднократно упоминал в своей переписке как о «брате нашем Василии».

Созданный в 1649 году Монастырский приказ взял финансирование и состояние богаделен под свой контроль.

Царицы также занимались благотворительностью, в особенности Мария Ильинична Милославская. В этом деле у нее был постоянный помощник — «милостивый муж» Федор Михайлович Ртищев. Он начал службу в 1645 году в «комнате у крюка» (во внутренних покоях государя), через год уже стал стряпчим «с ключом» — экономом, а в 1650-м — постельничим; сопровождал царя в военных походах против Речи Посполитой, успешно вел переговоры. В 1656 году Ртищев был пожалован в окольничие и получил должность дворецкого, с 1657 года управлял также дворцовым Судным приказом, приказами Большого дворца и Тайных дел. Но высокие посты его не привлекали. Свои доходы он обращал на благотворительность, а от боярства, предложенного ему Алексеем Михайловичем, отказался. Своим самым важным делом он почитал обучение и воспитание царевича-наследника Алексея Алексеевича. Все начинания Ртищева находили поддержку и у царя, и у царицы. Алексей Михайлович одобрил и приглашение Ртищевым в Москву киевских ученых монахов, и строительство для них в 1648 году училищного Андреевского Преображенского монастыря, и перевод церковной литературы. Первая супруга Алексея Михайловича всячески поддерживала организацию Ртищевым больниц, приютов и богаделен. Так, в 1654 году во время русско-польской войны государыня выделила средства на устройство в разных городах госпиталей для раненых и увечных. Сам же Ртищев, которого называют отцом русской благотворительности, построил и содержал в Москве богадельню для больных, престарелых и убогих, а также впервые завел некое подобие вытрезвителя, куда приводили пьяниц со всей Москвы. Он постоянно жертвовал большие суммы денег на выкуп пленных; однажды он потратил на эти цели более тысячи рублей. Слава Ртищева как мецената и благотворителя была велика. После его смерти (1673) было составлено ни много ни мало его «Житие», как будто он был святым… Вспомним тут же, что протопоп Аввакум сам написал свое «Житие», считая себя пророком, а Ртищев никогда не сделал бы ничего подобного, воспитывая в себе смирение и «милостивость».