Повседневная жизнь московских государей в XVII веке

Сам Коллинс заслуживает того, чтобы стать героем отдельного рассказа. Медицинское образование он получил в Кембридже и Падуе. В 1659 году, когда царь через Иоганна Гебдона приискивал врачей и аптекарей, он попал в число приглашенных на русскую службу. Широчайшие познания Коллинса в медицине раскрывает написанное им в 1664 году по просьбе Алексея Михайловича «Рассуждение» о пользе кровопускания. Сначала лейб-медик сравнивает все известные на то время методы лечения (китайские, индийские, персидские, западноевропейские), отдавая должное каждому из них; заявляет, что является сторонником древней традиции, идущей еще от халдеев, арабов, греков и римлян, в которой руководящая роль отдается натурфилософии и ятроматематике (учению о влиянию планет на здоровье человека). Он высоко оценивает труды своих давних предшественников: «Жилы в последних тела частех сечены, многия о себе изъявляют ползы, как о том свидетелствуют дохтуры Иппократ, и Авиценна, и друзии».

Вероятно, отвечая на вопрос царя о возможности с помощью астрологии определять благоприятные для кровопускания дни, он отмечает, что в медицине идут споры по этому вопросу, но сам он допускает влияние небесных тел на физиологическом уровне, поэтому можно и нужно ожидать «приятных оных взоров» (расположения звезд) при всех медицинских действиях; в случае же, если помощь требуется немедленно, ждать не стоит, а следует действовать быстро. Есть подтверждение тому, что царь прислушивался к рекомендациям Коллинса. Так, в июне 1664 года благоприятными для «отворения крови» врач считал третье и четвертое число; именно 3 июня царю и была проведена процедура.

Записки Коллинса о России, опубликованные в Лондоне в 1670 году, спустя год после его смерти, под названием «Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне, одной значительной особой, в течение девяти лет находившейся при дворе московского царя», свидетельствуют, что он был внимательным наблюдателем. Приведенный выше отрывок из этого сочинения показывает, насколько глубоко разбирался в русской придворной жизни английский врач. Его меткие замечания о пагубной роли интриг и нравов царедворцев делают ему честь. Он, естественно, не высказывал свое мнение Алексею Михайловичу, но на бумаге дал его приближенным нелицеприятные оценки. Интересны его наблюдения за методами работы Тайного приказа, за деятельностью А. Л. Ордина-Нащокина и, конечно же, за жизнью царя. Так, Коллинс подчеркивал, что Алексей Михайлович был большим любителем слушать рассказы столетних старцев. Хотя врач привел массу ходивших по Москве анекдотов об Иване Грозном и других исторических персонажах, он далеко не всему верил сам, о чем свидетельствует его опровержение легенды о растении «баранце», имеющем плод, по внешнему виду похожий на ягненка, и питающемся травой.

Когда в 1666 году Сэмюэл Коллинс захотел вернуться на родину, то не только не был удерживаем царем, а, напротив, щедро вознагражден и отпущен восвояси. Приглашенный ему на смену немец Лауренциус (Лаврентий Алферьевич) Блюментрост прожил в России всю оставшуюся жизнь и положил основание целой династии придворных медиков; его сын Иван стал при Петре Великом не только президентом Медицинской коллегии, но и первым президентом (1725–1733) Петербургской академии наук.

Еще одним немецким «дохтуром» при Алексее Михайловиче был Андрей Матвеевич Энгельгардт. В 1655 году его порекомендовал царю один из любекских купцов, и в декабре 1656-го доктор медицины уже прибыл в Москву. Как было принято, царь встретил его дорогими подарками (бархатом разных сортов, сукном, атласом, камкой, сороком соболей и 70 рублями денег). К нему государь тоже обращался с вопросами об астрологии. В 1664 году Энгельгардт по комете предсказал моровое поветрие и предложил принять меры безопасности. Потом был перерыв в его службе русскому царю — в 1665 году по просьбе бранденбургского курфюрста Фридриха Вильгельма врача отпустили к его двору. Однако после десятилетнего отсутствия доктор снова вернулся в Кремль и прослужил еще около шести лет, до смерти в 1682 году.

Практическая сторона лечебного процесса при дворе Алексея Михайловича раскрывается в некоторых документальных свидетельствах. Так, А. С. Матвеев утверждал, что все микстуры, выписываемые государю, брались исключительно из царской аптеки, затем их в присутствии монарха пробовали врачи, сам Матвеев, «дядьки» Куракин и Хитрово и только потом выпивал самодержец. Придворные медики должны были регулярно освидетельствовать всех, кто окружал государя, даже стрельцов и служителей, составляя после осмотра «дохтурские сказки» о каждом: годен ли к службе, имеются ли хронические недуги и признаки заражения инфекционными заболеваниями.