Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

«Твердости во мне довольно. […] Но сознаюсь откровенно, что не люблю быть при наказаниях, при допросах, при драках, не люблю бить кучеров, дворников. Это мне противно.»

Поэтому каждый раз расставались бы начальник и подчиненный во взаимном неудовольствии. И постепенно строптивого офицера, выбивавшегося из общего ряда, стали бы задвигать в буквальном смысле куда-нибудь подальше на окраины города. Если верить Е. И. Козлининой, то перевод из одного квартала в другой имел для полицейских офицеров жизненно важное значение:

«Таким образом, доходы считались принадлежностью той или другой должности, которая сообразно этому и оценивалась не по окладу жалованья, а по количеству доходов, какие на том или другом месте можно было извлечь.

Это особенно ярко отражалось на полицейских кварталах; в Москве их было около 70, и каждый квартальный надзиратель, назначенный в тот или другой квартал, заранее знал, на что он там может рассчитывать.

Это знало и начальство, назначавшее его туда, и таким образом и поощрение и кара по службе определялись переводом служащего из одного квартала в другой.

Доходность каждого из кварталов была в высшей степени неравномерна и колебалась для квартального надзирателя от 2 до 40 тысяч в год. И вот, за всякую провинность квартальный переводился в худший квартал, за особую выслугу — в лучший. Зависела эта доходность квартала главным образом от количества находившихся в нем торговых и промышленных заведений, но до известной степени увеличивалась и от лица, попавшего в квартал: попадал хищник — доходы если не возрастали вдвое, то, во всяком случае, заметно увеличивались; попадал человек стыдливый, — хотя таковые в этой среде встречались редко, — доходы убавлялись, но средняя норма оставалась приблизительно той же».

Примерное представление о стоимости услуг квартального в начале 60-х гг. XIX в. можно найти в рассказах глубокого знатока московского быта А. И. Левитова. Один из его героев, купец, за дерзость «поучил» кухарку кулаками. Обиженная прислуга «…во все звонкое горло закричала караул» и побежала с жалобой в «фартал». Появившись на следующее утро в доме купца, квартальный получил «… про свои домашние обиходишки десять рублишков и посоветовал прогнать со двора кляузницу-кухарку». Тем дело и закончилось.

— Что же это, любезнейший: сколько времени живешь ты на этой улице под моим покровительством, а от тебя как от козла — ни шерсти, ни молока!

— Чем же мне послужить вашей милости? Я человек бедный. Вот если угодно товарцем — так это с нашим удовольствием.

(кар. из журн. «Развлечение». 1862 г.)

И это плата всего лишь за разбор домашнего конфликта. А ведь были еще фабричные и торговые заведения, которые должны были содержаться с соблюдением всех правил и законов. Они-то наверняка обходились владельцам в более солидные суммы.

В дополнение к групповому портрету квартальных надзирателей и их помощников, нарисованному Е. И. Козлининой, можно добавить несколько штрихов. В формулярных списках за 1841 г. у всех офицеров этой категории стояла одинаковая пометка: «недвижимого имущества не имеет»[23]. Как и все российские чиновники, полицейские офицеры приводились «…на верность службе к присяге с обязанием о неприкосновенности к масонским ложам и другим тайным обществам подпиской»[24].

Самым старшим по возрасту среди квартальных был офицер, носивший гоголевскую фамилию Нос. В армии Евдоким Андронович Нос отслужил 18 лет и был награжден серебряной медалью. В 1836 г. он перешел в полицию и, послужив квартальным поручиком, в сорок два года получил власть над кварталом.

На десять лет моложе был квартальный поручик Манцуров — тоже из армейских офицеров. Участник Русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и подавления польского восстания, он имел награды за храбрость. А вот его ровесники и сослуживцы А. П. Лазовский, И. Е. Антонов, Н. И. Судоплатов, А. П. Ларионов пороху не нюхали. Свое восхождение по служебной лестнице все они начинали с должностей канцеляристов. Тем же путем пришел в полицию квартальный поручик И. П. Павлов.

На фоне ветеранов особо выделяется «сын секунд-майора» Н. В. фон Менгден. Пятнадцатилетним юнцом «с утверждения Г-на московского военного генерал-губернатора» он стал квартальным поручиком. За три года службы молодой офицер был трижды отмечен «Высочайшим благоволением» (благодарностью императора) и в графе «К продолжению статской службы способен, и к повышению службы достоин или нет, и зачем» получил запись: «Хорош и достоин».

Стоит заметить, что для получения такой записи в формуляре полицейскому офицеру требовалось постоянно и энергично поддерживать в квартале порядок. А для этого следовало не гнушаться по-настоящему черновой работой вроде ночных обходов и арестов преступников.