Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

Неудивительно, что служащие полиции были морально истощены и в глазах обывателей уже не выглядели символами торжества правопорядка. Градоначальнику поступали множество донесений о том, что городовые заступают на посты пьяными. Да и самому ему довелось видеть явные признаки деградации: в центре города, на Кузнецком Мосту, постовые сменялись, забыв обо всех требованиях устава. Вновь заступавший пришел в штатском, отдал товарищу пальто, а сам, облачившись в его шинель и взяв винтовку, приступил к несению службы.

Привычным явлением в то время стало полное пренебрежение извозчиков и ломовиков к требованиям городовых соблюдать правила движения. Каждое замечание постового вызывало поток ругательств в адрес полиции, а один извозчик как-то ночной порой просто схватил кусок железа и обрушил его на голову городового. Ночные сторожа, кинувшиеся на помощь постовому, также получили увечья.

Другим показателем утраты полицией прежнего авторитета стали самочинные расправы над преступниками. В апреле 1905 г. в деревне Новая Андроновка, за Рогожской заставой, несколько тысяч рабочих завода Гужона и Курских железнодорожных мастерских разгромили воровские притоны и растерзали нескольких бандитов. А в ноябре газеты сообщили, что «…в Рогожской найден мертвым некий «Симка Барашек», а его приятель Иванов, по прозвищу «Белый генерал», — сильно избитым. Обыватели Рогожской давно уже собирались очистить эту местность от хозяйничавших там воров, грабивших квартиры и прохожих. Особенно велика была ненависть к главарям шайки. Ночью толпа подкараулила Иванова и «Барашка», которых она считала предводителями воровской шайки, и накинулась на них».

Впрочем, очень скоро выяснилось, что причина слабости полицейских постов крылась не столько в личных качествах городовых, сколько в упущениях прежнего руководства. Городовые были плохо обучены, а главное — практически безоружны. Вдруг выяснилось, что на четыре тысячи рядовых приходилось 1332 старых револьвера системы Смита-Вессона, причем большинство из них требовали ремонта. В дни восстания городовым смогли раздать только берданки (однозарядные винтовки времен Русско-турецкой войны). А тем, кому и их не хватило, пришлось заступать на посты с капсюльными ружьями — практически музейными экспонатами, к которым вообще не было боеприпасов. К слову сказать, капиталист-революционер Н. П. Шмидт для боевой дружины своей фабрики закупил новейшие маузеры и браунинги.

Энергичными мерами Рейнботу удалось за короткое время поднять боеспособность полиции. Уже к сентябрю 1906 г. всех городовых вооружили трехлинейными винтовками (правда, следуя российской бюрократической традиции, при этом не позаботились выдать погонные ремни). Когда градоначальник увидел, как городовые носят винтовки на веревочках, револьверных шнурах, а то и просто на плече, он тут же закупил необходимое количество ремней, хотя при этом ему пришлось пойти на подлог. Точно так же он оплатил закупку на Тульском заводе 750 револьверов, оформив израсходованные деньги как выданные приставам наградные.

Городовые, вооруженные винтовками, и солдаты Ладожского полка.

Конечно, не от хорошей жизни градоначальник манипулировал казенными деньгами. Рейнботу не раз приходилось убеждаться, что если надеяться на помощь петербургских чиновников, любое дело будет похоронено в процессе безрезультатной переписки с министерством. Лишним подтверждением тому послужила история с велосипедами.

С установлением теплой погоды революционеры стали устраивать митинги в бывших пригородных местностях, которые с мая 1906 г. были включены в черту Москвы. Все попытки полиции арестовать зачинщиков нелегальных сборищ и выступавших на них агитаторов заканчивались неудачей. О приближении опасности участников сходок предупреждали дозорные-велосипедисты. Опередить их не могли не только пешие городовые, но и конные жандармы. Тогда генерал Рейнбот купил на собственные средства десять велосипедов, посадил на них переодетых в штатское городовых, а те уже не ударили лицом в грязь. Внезапным «наездом» они снимали линию охранения, после чего вступали в дело главные силы. Митинги сразу пошли на убыль.

Когда же градоначальник, сославшись на успешные результаты первых опытов, попросил ассигнований еще на десять велосипедов, из Петербурга пришел отказ (денег в казне нет!), а уже понесенные затраты посоветовали возместить из средств, предназначенных на канцелярские или хозяйственные расходы. В условиях царской России, где каждая статья расходов имела Высочайшее утверждение, такую рекомендацию можно было счесть за насмешку, поскольку спустя некоторое время те же чиновники МВД могли обвинить генерала в незаконном манипулировании бюджетом полиции.