Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

«Это был жандармский генерал, но не специфический, так как командовал только строевыми частями: сначала Московским, а потом Петербургским жандармскими дивизионами. Последнее время он был помощником начальника штаба Отдельного корпуса жандармов. Это был недурной человек, весьма доброжелательный, старавшийся угодить населению столицы, но не отдававший себе отчета в том, что происходило вокруг, и потому все его распоряжения как-то не соответствовали переживаемой эпохе. Когда начались беспорядки, он совершенно спасовал, не выезжал из дому, и полиция не получала должных директив, кроме того, он не имел поддержки от генерал-губернатора Дурново, который его всячески третировал, несмотря на то, что он был его ставленником. Когда приехал генерал-губернатор Дубасов, Медем почти не выезжал из дому и все время болел. […]

А в Москве генерал-губернатор П. П. Дурново не отдавал себе отчета в том, что происходит, а может быть, и не хотел отдавать себе отчета и делал вид, будто это вовсе не сознательно нарождающийся переворот. Он продолжал заниматься глупостями, мешал градоначальнику работать разными неуместными вопросами, как, например, звонил ему по телефону, спрашивая, почему околоточные ходят с портфелями, затем, вернувшись с какой-нибудь поездки по городу, звонил опять и проверял градоначальника, знает ли он, доложено ли ему из участков, по каким улицам он проехал и т. д.

Градоначальник изводился, раздражался. Раз был такой случай. Группа забастовщиков-телеграфистов явилась на телеграф в дом генерал-губернатора и, переломав аппараты, безнаказанно скрылась. И это тогда, когда во дворе дома генерал-губернатора стоял эскадрон драгун для охраны. Генерал-губернатор позвонил мне по телефону и просил меня приехать. Когда я приехал, П. П. Дурново мне рассказал об этом случае, я, естественно, спросил его: «А градоначальник?» Дурново на это: «Я ему говорил, а он сказал, что разговаривать со мной не хочет, поезжайте, пожалуйста, к нему, — прибавил он, — и скажите, что так нельзя, чтоб он принял меры».

Я отказался от такой роли и сказал Дурново, чтобы он командировал для сего управляющего своей канцелярией или чиновника особых поручений. Тогда Дурново решил отправить к градоначальнику управляющего канцелярией А. А. Воронина, но при этом просил очень и меня поехать вместе с ним. Мы застали градоначальника вне себя. Он и нам повторил, что с генерал-губернатором разговаривать не желает, что он его третирует и отдает распоряжения, ничего общего со службой не имеющие, что вчера он ему по телефону приказал поехать на вокзал встретить знакомую балерину и устроить ее в гостинице, что он не лакей генерал-губернатора, а градоначальник. После долгих увещаний мы добились, что градоначальник примет должные меры, а мы убедим генерал-губернатора быть корректнее. С того дня отношения между Дурново и Медемом остались натянутыми до самого ухода Дурново».

Случилось это радостное для градоначальника событие 24 ноября 1905 г., и в тот же день Медем, телеграфируя министру внутренних дел П. Н. Дурново об обстановке в Москве, завершил донесение словами:

«…действовать буду решительно и авторитета власти не посрамлю»[47]. Общеизвестно, что накануне Декабрьского вооруженного восстания было арестовано едва ли не все руководство московского революционного подполья. Кроме этого, полицейским вместе с войсками пришлось сражаться с отрядами рабочих-боевиков. У нас нет возможности точно установить, руководил ли градоначальник действиями своих подчиненных в полной мере или он действительно «проболел» все время, пока длилось восстание.

Начало вооруженного восстания в Москве. Толпа на Тверской 9 декабря 1905 г.

Ограничимся констатацией бесспорных фактов. Во время Декабрьского восстания вдруг выяснилось, что в лучшем случае четвертая часть полицейских имела пригодные к стрельбе револьверы (пусть даже устаревшей системы). Срочное вооружение городовых завалявшимися в арсенале берданками было проведено по настоянию генерал-губернатора Дубасова. Однако за подавление вооруженного восстания барон Медем 8 января 1906 г. был произведен в генерал-лейтенанты и переведен на высокую должность в штаб Особого корпуса жандармов.

«Отметили» барона и революционеры. Эсеры вынесли ему смертный приговор вместе с другими руководителями разгрома московского восстания. Только предательство Азефа позволило «охранке» успешно предотвратить покушение на фон Медема. Кстати, будучи градоначальником, он не отменил личные приемы просителей, но поручил их вместо себя проводить полицмейстерам.

Преемником Медема царь назначил генерал-майора А. А. Рейнбота. Так как его деяниям посвящен отдельный очерк, сразу перейдем к следующему по порядку градоначальнику. Сведения о нем находим в воспоминаниях В. Ф. Джунковского: