Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

Особое сочувствие и беспокойство у интеллигентных и благородных людей вызывало привлечение к этому низкому промыслу детей. Московский генерал-губернатор, князь Долгоруков, высказывал по этому поводу в одном из писем, обращённом к тем, кто готовил проекты законов, такие соображения: «С давних пор существует в Москве особый род мелкого промысла, который производится так называемыми тряпичниками. Хозяева этой промышленности обыкновенно имеют у себя по нескольку мальчиков разного возраста и за самое скудное вознаграждение посылают их по улицам и дворам собирать тряпьё, кости и другой хлам, чрез перепродажу которого содержат себя и своих рабочих. Постоянное пребывание на улицах и дворах домов, самый род промысла и его производства весьма способствуют нравственности означенных мальчиков, отнимают у них способность к другим занятиям и желание обучаться полезным ремёслам и нередко доводят их до большей степени падения так, что под видом собирания тряпья и костей они крадут из дворов и затем, не будучи приучены ни к какому труду и ремеслу, весьма легко попадают в сообщество воров и мошенников». Однако специальная комиссия во главе с Самариным высказала по этому поводу такие соображения: «Учитывая, что к отдаче детей в тряпичники прибегают самые беднейшие из семейств столичных обывателей и при том тогда уже, когда всякая попытка к лучшему устройству их детей становится безуспешною, Комиссия не может не признать воспрещение нанимать тряпичников моложе 18-летнего возраста мерою крайне стеснительною для таких семейств, так как с воспрещением этим подростки из подобных семейств не только лишились бы возможности быть сколько-нибудь полезными их родителям, но даже становились бы для них весьма чувствительною обузою. Поэтому Комиссия признала более удобным принять в этом случае 15-летний возраст, тем более что, во-первых, с достижением этих лет малолетние не могут уже поступать в учение к ремесленнику и, во-вторых, что употребление в подобные работы детей моложе этого возраста, вынуждая их носить на спине подчас весьма грузную ношу, могло иметь вредное влияние на самый организм, не получивший ещё достаточной силы и крепости». Жизнь не посчиталась с благими намерениями не только князя Долгорукова, но и Ю. Ф. Самарина [25]. На мусорных свалках ещё долго можно было увидеть детей младше пятнадцати лет.

Довольно опасным и неприятным местом в Москве стала устроенная у храма Христа Спасителя выложенная мрамором иордань. Летом она была наполнена грязной вонючей водой и оборванцы ловили с неё удочками рыбу в Москве-реке и творили, как писала газета, на ней всякие безобразия. В народе даже говорили о том, что в этой самой иордани гибли люди, решившиеся на самоубийство, а летом 1885 года в ней обнаружили труп молодого человека.

Вонь стояла и на Красной площади, когда там растапливали свезённый с московских улиц и площадей снег, смешанный с навозом и нечистотами. В самом Кремле у здания Судебных установлений, около кремлёвских казарм и у здания Арсенала по Сенатской площади кучи снега лежали иногда более недели, и на площади возникали ухабы. Снег надо было убирать. Однако и это, казалось бы, нужное дело доставляло москвичам неудобства. Об этом свидетельствует письмо, которое в феврале 1897 года направил московскому генерал-губернатору неизвестный, подписавшийся коротким, но весомым словом «Москвич». Он, в частности, писал: «… Назначение нового обер-полицмейстера, по-видимому, весьма достойного человека, порадовало горожан надеждою на устранение полицейской грубости и произвола. Но тут неожиданно последовало ни на чём не основанное распоряжение сбивать снег с мостовых и разрушать прекрасную санную дорогу. Тысячи рук стали безобразить путь, кирки ломают настилку, наброшены кучи снеговых комьев, десятки возов загромождают улицы, нет проезда ни на колёсах, ни на санях, везде ухабы, торчат оголённые камни. Что за притча, откуда сие? Вспотевшие дворники с божбой уверяют, что возвратился Власовский [26], а более осведомлённые остряки объясняют, что полковник Трепов видел во сне прилетевших грачей и скворцов и вообразил, что началась весна, ну и как заботливый начальник сего града приказал поскорей свозить снег».