Повседневная жизнь Москвы на рубеже XIX—XX веков

Сильное впечатление на публику произвели жонглёры Агусто. Номер у них был такой. На сцене — ресторан. Появляются официанты. Они накрывают на стол, но не просто, а начинают жонглировать вилками, ложками, тарелками, солонками, кольцами для салфеток, приборами для горчицы и уксуса, графинами, стаканами, рюмками, бокалами, вазами с цветами и, наконец, лампой. Все эти предметы перелетают с одного стола на другой. Подброшенные свечи летят в подсвечники, приборы ложатся на свои места, и вот ресторан готов к приёму гостей. Появляется шикарная пара. Официанты принимают у неё пальто, шляпы, тросточку, перчатки и прочее и начинают жонглировать ими. Но самое невероятное начинается потом, когда пара садится за стол. Один из официантов швыряет в лицо кавалеру миску с горячим бульоном, однако в последний момент её ловит и ставит на стол стоящий за спиной посетителя другой официант. Примерно то же происходит и с другими кушаньями. Кончается тем, что гости тоже начинают перебрасываться с официантами всем, чем придётся. И летают по сцене и посуда, и фрукты, и лампа, и мебель, и зонтики, и одежда. Успех был полный. Он был бы ещё больше, если бы наши жонглёры заранее не прознали про этот номер и не начали выступать с ним ещё до приезда гастролёров и под их же именами. Подобные истории случались у нас и с другими артистами. Вообще, на стезю Мельпомены людей наших нередко толкала сама жизнь. Она была тяжёлая. И кто тогда только не шёл на сцену! В пьесе А. Н. Островского Аркашка Счастливцев говорит по этому поводу: «…образованные одолели: из чиновников, из офицеров, из университетов — все на сцену лезут». Кто-то опускался, сбивался с круга, а кто-то, наоборот, одурев от обыденности и скуки жизни, видел в театре спасение, возможность сбросить с себя оковы казённой жизни. Почувствовав в себе хоть какую-то способность удивлять, перевоплощаться, заговаривать зубы, человек пробовал себя если уж не в качестве целителя и пророка, то хотя бы в качестве артиста. Чтобы привлечь публику, нужно было придумать эффектную рекламу, например, такую: «Роберт Ленц, придворный персидский артист его величества персидского шаха Наср-эд-дина прибыл в Москву. Факир высшей химии, физики, магнетизма, египетской и индийской магии и в особенности ловкости рук совсем в новом роде». То, что за этим звонким именем скрывался какой-нибудь российский неудачник, мало кого интересовало.

Новоявленному артисту надо было быть хотя бы грамотным, чтобы читать и разучивать роли. Неграмотные становились циркачами и рассказчиками. В 1886 году их особенно много ходило по московским лавкам. Пользуясь тем, что в лавках не существовало цензуры, рассказчики несли всё, что придёт им в голову.

Набирали театральные труппы антрепренёры. Для встречи с ними артисты приезжали в большой город. Москва не составляла в этом исключения. В ней, как и везде, актёры создавали себе «приюты», где собирались и проводили время в ожидании ангажемента. Таким приютом для приехавших актёров был в своё время «актёрский трактир» Щербакова на углу Петровки и Кузнецкого Моста, потом им стал ресторан «Ливорно» в Газетном переулке, а затем и ресторан «Русь» на Большой Дмитровке. В конце XIX века таким «привалом комедиантов» стал маленький, ниже среднего, трактирчик Рогова в Георгиевском переулке. Трактирчик этот артисты облюбовали из-за того, что он находился по соседству с «театральным агентством» Разсохиной, проще говоря, с «актёрской биржей».

Актрисы таких «приютов» не имели. Днём они встречались в агентствах, а по вечерам на квартирах друг у друга. Образовывали кружки. Собирались вокруг провинциальных звёзд.

Если бы мы смогли заглянуть в трактир Рогова, то, приглядевшись, заметили бы, что заполнен он не просто мужчинами разного возраста, но типажами и персонажами: благородными отцами и карточными шулерами, волжскими бурлаками и гоголевскими чиновниками, хитрыми слугами и их легкомысленными господами. Кто-то из них был в пиджаке, кто-то — в поддёвке. На одном был чекмень[13], на другом — что-то вроде венгерки[14], а на третьем, помимо пиджака, — цветная сорочка с воротником в духе Марии Стюарт.