Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

Большая группа студентов и курсисток поддержала их; присоединились также и рабочие, и полуживого прапорщика навалили на автомобиль, который, с трудом пробираясь сквозь густую толпу, направился к Красной площади. Револьвер и изломанная шашка прапорщика были вручены заступившемуся за него офицеру, который вместе еще с тремя студентами уехал на автомобиле».

Не стала защищать гибнущий режим и московская полиция. Газета «Русские ведомости» сообщила о таком факте: в одном из переулков Каретного ряда было собрано большое количество городовых. Им пытались раздавать винтовки, но они отказались их брать. И что характерно, в тот момент, когда городовых посылали в бой, полицейское начальство подобно самым чутким обитателям тонущего корабля готовилось пуститься в спасительное бегство.

Так, градоначальник В. Н. Шебеко (бывший гвардейский офицер, флигель-адъютант), запершись с утра в кабинете, был занят писанием писем и переговорами по телефону. В 12 часов дня он вышел в штатском костюме[53]. Генерал заплатил всей прислуге полагавшееся ей жалованье, не поскупившись на щедрые «чаевые», надел шинель, папаху и покинул квартиру. Однако вернулся буквально минуту спустя. Дежурившему при нем жандарму Шебеко велел связаться по телефону с управляющим канцелярией градоначальничества И. К. Дуропом и сообщить, что посылает ему пакет. По утверждению московских газет, в этом пакете было «формальное заявление, что в случае выезда его из Москвы он управление городом передает полковнику В. И. Назанскому, своему помощнику».

А. Н. Вознесенский, которому, по всей видимости, приходилось вести расследование действий градоначальника, привел в мемуарах такие подробности:

«Назанский говорит, что с Шебеко случился припадок болезни печени – он потерял сознание. С момента этого некстати случившегося припадка Назанский остался хозяином градоначальства. Но он понял, что делать уже было там нечего.

Назанский и Шебеко, переодевшись в штатское платье, пройдя черным ходом, покинули здание градоначальства; с Тверского бульвара они перебрались в квартиру сестры Шебеко на Остоженку, откуда телефонировали Мрозовскому, что они покинули свой пост, о чем Мрозовский и поспешил телеграфировать в Петроград. На другой день, не чувствуя себя в безопасности в квартире на Остоженке, Шебеко и Назанский перебрались на Новинский бульвар в квартиру Назанского, там вскоре были оба арестованы и отправились в Кремлевскую гауптвахту, где просидели сравнительно недолго»2[54].

Полицейские участки, лишенные единого руководства из градоначальничества, оказались полностью дезорганизованы. Большевик К. В. Островитянов, которого как раз первого марта вместе с несколькими товарищами перед отправкой в Бутырскую тюрьму привели в Сокольнический участок, вспоминал увиденное:

«Приходим в Сокольнический участок. Там стоит невообразимая суматоха, звонят телефоны, снуют какие-то люди в гражданском, растерянно бегают приставы и городовые. Наш конвой постепенно разбредается. А мы стоим и ждем. Чего? Вдруг как-то сразу, точно сговорившись, понимаем, что им не до нас. Забираем вещи и выходим на улицу».

Судя по сообщениям газет, первого марта начались аресты полицейских чинов. Вот фрагмент репортажа с Тверской улицы, опубликованного на страницах «Утра России»:

«– Везут! Везут! – раздаются крики. Толпа устремляется к Тверской. Над головами людей видны солдаты-кавалеристы с обнаженными шашками, а перед ними резко выделяется красная доска с надписью:

– Долой самодержавие!

Шествие приближается.

Впереди едут извозчичьи сани: правит солдат, а в качестве седока сидит “разоруженный” пристав.

В толпе оживленно комментируют событие.

– Он обнажил шашку…

– Участок разгромлен, полиция разоружена…

Арестованный и конвойные пересекают площадь и выезжают на Тверскую по направлению к дому генерал-губернатора».

В другой корреспонденции той же газеты сообщалось: «Под конвоем солдат и офицеров без конца приводятся в думу арестованные переодетые пристава, околоточные и городовые».

Утром первого марта специальный отряд, посланный в Бутырскую тюрьму, в течение дня освободил 350 политических заключенных. На автомобилях их привозили в городскую думу, где они немедленно включались в политическую работу. Воспользовавшись неразберихой, возникшей в тюремном замке, на свободу вырвалось около семисот уголовников. Среди них был жестокий убийца Сашка-семинарист и члены его банды. Правда, какую-то часть беглых преступников революционные солдаты перехватили еще на Бутырском шоссе. Если верить газетам, около пятисот уголовников были арестованы буквально на следующий день при облаве на Хитровке. Для розыска остальных понадобилось несколько дней.