Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны

С большим уважением вспоминал Б. М. Шапошников своих преподавателей, читавших лекции на высоком научном уровне. Даже учитель Закона Божьего, священник училищной церкви Потехин по-своему старался расширить кругозор юнкеров: «Мы звали его “майором”[11], хотя такого чина в армии не было. “Майор” Потехин на первом же уроке заявил, что Закон Божий нам известен и мы легко подготовимся к экзамену, а он лучше прочитает нам отрывки из русской истории, и начал их читать… с убийства Павла I, рассказав это событие по запискам Зубова, только что вышедшим тогда в Париже на французском языке. Все лекции этого оригинального «майора» мы слушали с большим вниманием и, к чести юнкеров, за стены класса их не выносили, так что до ушей начальства о них ничего не доходило».

Метод занятий в военных училищах был лекционный. Усвоение материала преподаватели проверяли на так называемых «репетициях» – классных часах, полностью посвященных опросу. Оценки ставили по 12-балльной системе. Каждое полугодие юнкера сдавали зачеты, а по итогам года – экзамены. На младшем курсе неуспевающих отчисляли в войска вольноопределяющимися, на старшем – выпускали в чине унтер-офицера.

Во время ответа у доски юнкера должны были вести себя по правилам строевого устава. Отставленная нога или жестикуляция могли быть истолкованы как проявление неуважения к начальству. Даже священник, преподаватель Закона Божьего, имел дисциплинарные права командира роты, и ему полагалось подавать команду «Смирно!». Попутно заметим, что для юнкеров других конфессий в штате училищ имелись духовные наставники одной с ними веры.

По отзывам юнкеров, окончивших училища в мирное время, учеба не требовала чрезмерных усилий. Достаточно было просто не лениться, чтобы получать хорошие оценки. Гораздо труднее пришлось молодым людям, поступившим в военное время на четырехмесячный курс обучения.

Несмотря на сильное сокращение программы (были исключены долговременная фортификация, инструментальные съемки, военная история, военная география, законоведение, химия и т. п.), объем учебного материала оставался огромным. Например, по пометкам в учебнике тактики юнкера военной поры установили, что к одной репетиции им приходилось штудировать столько страниц, сколько раньше осваивали за четыре занятия.

Авторам довелось полистать солидный том – «Руководство для подготовки к экзамену на чин прапорщика пехоты, кавалерии и артиллерии», – и мы были вынуждены признать, что вряд ли смогли бы за четыре месяца заучить все в нем изложенное. Недаром во время войны юнкерам приходилось заниматься по 16 часов в сутки. На старшем курсе (вторая половина четырехмесячного цикла) юнкерам разрешалось для зубрежки вставать за один-два часа до общей побудки.

В той ситуации юнкерам в какой-то мере помогала снисходительность некоторых наставников. Алексеевцы с теплотой вспоминали о преподавателе военной гигиены докторе Чернявском. Немного чудаковатый[12], он на экзамене мог «санитарам» и «носильщикам» с ходу поставить 8–9 баллов, а тому, кого несли на носилках, – все 12. Единственное, что он терпеть не мог: когда бывшие медики, пытаясь блеснуть знаниями, начинали сыпать латынью. Таких Чернявский срезал беспощадно.

Другим благодетелем, оставившим о себе добрую память в сердцах юнкеров, был полковник Мастыко. Казалось бы, скучный предмет – военную администрацию – он читал с блеском, приводя в качестве примеров массу исторических анекдотов и бытовых случаев. Юнкера ждали его уроков с нетерпением. Но главное, полковник Мастыко и на экзамене был крайне лоялен. На письменных испытаниях достаточно было ответить на один вопрос из двух либо написать: «сдаюсь на капитуляцию». Тогда юнкер получал дополнительный вопрос, ответив на который, зарабатывал положительную оценку. Неудовлетворительный балл выставлялся только за «шпионство» – попытку заглянуть в учебник или в листок соседа.

Совсем иным по характеру был подполковник Каменцев, по прозвищу Пушка.

«На лекциях он никого не спрашивал, а только прекрасно преподавал артиллерию, – рассказывал бывший юнкер военного времени. – Рост он имел маленький, волосы черные, большую бороду, расчесанную на две стороны, всегда был любезен, но то, что мы услышали и увидели на экзамене, превзошло наши ожидания. Это была, действительно, стреляющая “пушка”, малейшая ошибка в ответе вызывала бешеный крик, и лежащим на столе штыком он колотил по столу изо всех своих сил. От такого крика многие юнкера терялись и отвечали еще хуже, а он колотил еще сильнее, и крик его переходил в визг».

Характерно, что не успевающим по артиллерии приказом начальника училища отметки были подняты до проходных семи баллов. Скорее всего он мудро рассудил, что от пехотных офицеров, большинство которых может не пережить и первого боя, не стоит требовать досконального знания артиллерийского дела. А юнкера, в свою очередь, успокоились и уже не цепенели от крика подполковника.