Читаем Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940-е годы полностью

Бандит Лущенко, например, когда немцы заняли его деревню Красный Рог на Брянщине, сам пошел к ним служить полицейским. Дали ему немцы трехлинейную винтовку с пятью патронами, назначили паек, как у немецких солдат, да двадцать марок в придачу. Когда пришли наши, Лущенко арестовали и посадили в брянскую тюрьму. Потом его перевели в фильтрационный лагерь № 174 в Подольске, а из лагеря направили работать на Подольский молочный завод имени Калинина. Оттуда он сбежал, а в октябре 1946 года со своими дружками Давлетшиным, Дойниковым, Судаковым и Клепиковым убил и ограбил мужа и жену Николаевых в 10-й квартире дома 8 по Зоологической улице.

Страшные по своей жестокости преступления совершали, конечно, не только те, кто видел кровь на войне. В хороших московских квартирах подрастали подонки, которым не терпелось стать заправскими убийцами. Одним из них был Лева Климкин, сын работника Госконтроля. Отец не жалел на него денег. Когда сын закончил седьмой класс, нанял ему домашних учителей. Не жалела своих сил ради него и мать, Мария Георгиевна Торская, которая не работала, а только обслуживала мужа и сына. А сын учиться не хотел и старался проводить время на улице с друзьями. Все они жили на Большой Калужской улице в доме 16, и поблизости от него – Вовка Гридасов, Юзик Альшковский, Витька Гапонов, Валька Иванова…

С этой самой Вальки все и началось. А дело в том, что невзлюбила она свою соседку по квартире, тетю Полю Константинову, за то, что та на нее постоянно жаловалась матери и ей самой морали читала. Когда же ребятам захотелось попробовать себя в «деле», она им тут и предложила обворовать Константинову, сообщив, что ее муж – полковник в Германии, и у нее есть много хороших вещей. Валька рассказала также о том, что в первой половине дня их квартира обычно бывает пуста, так как ее мать на работе, младший брат в школе, а соседка уходит по делам. Недолго думая, решили соседку обворовать. Тут как раз Юзик спер у своей сестры, Аси Коган, пистолет «вальтер» и передал его Гридасову, ну а тот отдал его Левке, попросив взять для него у Константиновой хромовые сапоги. Он даже сказал, где они лежат, так как знал об этом от Вальки. Левка пообещал.

15 сентября 1945 года Левка с утра ходил в Госконтроль за арбузом, который прислал с оказией из Грозного отец, он находился там в командировке, а около двенадцати часов вместе с Гапоновым, как и договорился, подошел к дому 25 по Большой Калужской. Валька уже ждала их. «Идите скорее, – сказала она, – в квартире никого нет. Ключ в пожарном рукаве». Поднявшись по лестнице на третий этаж и взяв из пожарного рукава ключ от квартиры, юные бандиты открыли дверь и вошли в квартиру. В ней действительно никого не было. Взяв в комнате Ивановых молоток и большой столовый нож, Климкин стал взламывать дверь комнаты Константиновых. В это время воры услышали шаги на лестнице и спрятались за дверью. Они слышали, как кто-то вставил ключ в замок, открыл дверь и вошел. Оказалось, что это была Полина Павловна Константинова. Она, наверное, что-то забыла, а может быть, почувствовала и вернулась. Когда она закрыла дверь, Климкин ударил ее молотком по голове, но она не упала, а повернулась к нему лицом и закричала. Тогда Климкин крикнул Гапонову: «Стреляй!» и тот выстрелил. Константинова упала, роняя ключи. Климкин их подобрал и открыл дверь ее комнаты, но тут Гапонов, напуганный произошедшим, попросил его выйти на лестницу. Они вышли и несколько минут стояли молча у окна. У Гапонова тряслись руки и глаза стали круглые, как у филина. Ему не верилось, что минуту назад он убил женщину. Захотелось проверить, жива ли она. Они вернулись в квартиру и увидели, что женщина лежит на полу с широко открытыми глазами. Испугавшись, что в зрачках Полины Павловны запечатлеется его физиономия, Климкин выколол ей ножом глаза, потом взял труп за ноги и оттащил его в ванную комнату. Теперь им никто не мешал, и можно было поживиться добром, ради которого они сюда пришли. Там, где и говорил Гридасов, нашли сапоги, взяли ручные часы, их было четыре штуки, какой-то отрез, еще что-то, покидали все это в сумку и собрались уходить, но тут, подойдя к двери, поняли, что опять кто-то открывает ее. На сей раз этим «кто-то» оказался Валькин младший брат, ученик первого класса, Юрка. Открыв дверь и увидев в квартире незнакомых парней, Юрка очень испугался и побежал вниз по лестнице. За ним выбежали из квартиры и сами бандиты. Их из квартиры тоже гнал неописуемый страх, которым их заразил первоклассник.

Перейти на страницу:

Все книги серии Живая история: Повседневная жизнь человечества

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология