Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940-е годы

Люди в России, наоборот, не любили богатых и хорошо одетых, а именно этими признаками отличались евреи в России от остального населения. И все-таки преследование людей по расовому или национальному принципу для многонациональной России было неприемлемым, во всяком случае с официальной точки зрения. Перед войной в СССР шел фильм «Цирк». «У нас, – говорил в фильме директор цирка, которого играл артист Володин, – можете рожать детей хоть беленьких, хоть черненьких, хоть красненьких, хоть серых в яблочко, хоть розовеньких в полосочку». Тогда ни в Америке, ни в Германии такое никому не могло прийти в голову.

Для новых немцев, воспитанных на уроках «расоведения», мы, со всем нашим расовым и национальным многообразием, выглядели ужасно. По крайней мере, так это представлялось в официальной пропаганде. В одной из статей, опубликованных в газете «Vцlkischer beobachter» («Народный обозреватель»), центральном органе нацистской партии, за 5 августа 1941 года, описывался лагерь для советских военнопленных. Корреспондент газеты писал: «… Нам бросилась в глаза смесь наций, настоящий людской зверинец невероятной пестроты… это является как бы частью многообразия огромного государства большевиков и смеси его народов, рас, сосредоточения низменного человечества, настоящих подонков человечества, того, что нужно Сталину». Жаль, что тогда нельзя было показать автору этой статьи кадры из фильма о пленных немцах под Сталинградом. Вот уж у кого вид «настоящих подонков человечества»! Грязные, одичавшие, страшные. Неужели это аккуратные, опрятные, подтянутые немцы из страны, которую мы привыкли приводить сами себе в пример?!

Конечно, у немцев были и есть основания гордиться собой. Возьмем, к примеру, немецкую пунктуальность и умение держать слово. Фашистские руководители, конечно, не могли пройти мимо этого обстоятельства. Гиммлер как-то сказал: «Мы требуем справедливости. Человек должен держать данное слово. Когда он сказал „да“, не требуется больше ни подписи, ни клятвы». Уважение к данному слову в немцах воспитал, конечно, не Гиммлер. Еще в ХIV веке некий Шерль писал: «Я не вижу в нас ничего общего с французами. Мы совершенно иначе относимся к данным нами обещаниям и иначе ценим наши клятвы». Свое превосходство над французами немцы выражали и символически. Их орел (птица Юпитера) на изображениях всегда побеждал символ Франции – петуха… Ну это так, к слову.

В том же XIV веке немцы стали печатать книги, возвышающие свою нацию. Автор одной из них, Ульрих Гугвальд, уверял своих соплеменников в том, что один из сыновей прародителя всех живущих на Земле – Ноя имел чуть ли не германское происхождение, а Бурхарт Вальдис в поэме о двенадцати древних германских королях провозглашал право германской нации на завоевание всего мира. Эта идея воплощалась не только в текстах, но и в книжных иллюстрациях. В напечатанной в 1573 году на латинском языке поэме Матиаса Гольцварта о превосходстве германской расы на одной из гравюр показан апофеоз Германии. Изображена Германия была в виде прекрасной женщины с короной на голове. В одной руке она держала скипетр, в другой – державу, а ноги ее попирали земной шар. Внизу красовалась надпись: «Германия, завоевательница народов».

Но будем справедливы к немцам. Не одни они ставили свою страну, свою нацию превыше всего. При том же Людовике ХIV некий Одижье накатал книгу о происхождении французов, в которой сообщал о том, что в 3464 году от Сотворения мира и за 590 лет до Рождества Христова их предки называли немцев вандалами, что Юпитер, Нептун и Марс были королями Галлии, а сам Галл, ее основатель, был не кем иным, как самим Ноем. Автор поведал миру также о том, что именно от французов пошли все божества Европы, все изящные искусства и все науки. Нескромно, конечно, зато патриотично.

Надо думать, что мысли эти не были мыслями народов Германии и Франции, но какую-то часть общества, и, возможно, наиболее агрессивную, они вдохновляли. И вот уже Фридрих Барбаросса пытается завоевать Италию, потом проникновение немцев в Прибалтику, раздел Польши, идея «Drang naсh Osten». Путь на Восток для немцев – путь войны. Для нас путь на Запад – путь эмиграции. Нередко этот путь смешон и жалок.

Профессор Горностаев в пьесе Тренева «Любовь Яровая», когда домработница Авдотья, расталкивая окружающих, лезет в машину, чтобы бежать из России в Европу, бросает в толпу полную горькой иронии фразу: «Пустите, пустите Дуньку в Европу!»