Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации

В условиях начавшихся боевых действий против Советского Союза нацистская пропаганда стремилась внушить мирному населению России, что немецкий солдат несет им не только «освобождение от проклятого ига жидо-большевизма», но и является защитником «исконных русских ценностей, к которым в первую очередь относится семья».

Критикуя семейные устои в СССР в предвоенные годы, оккупационная пресса писала: «Что происходило в Советском Союзе? Вырастало поколение, развращенное с малых лет, привыкшее с пеленок к шпионажу и лишенное всего святого. Недаром идеалом советского молодого поколения был гнусный и омерзительный тип – пионер Павлик Морозов, донесший на родного отца»[682].

Населению оккупированных областей России внушалось, что «иудо-большевистским властям были на руку такие развращенные семьи: управлять павликами морозовыми было несравненно легче, чем сильными духом крепкими людьми, выросшими в твердых семейных правилах и устоях. Ликвидируя духовное сословие и разрушая крестьянство, большевики уничтожали тем самым биологическую крепость народа».

Из газеты «Новый путь»:

«Их венчали не в церкви

Любовь – замечательное чувство, переживаемое человеком. Даже в тяжёлые времена истории она шагает через несчастья и жертвы народов, шагает и зовёт людей продолжать жизнь.

Иные женщины и мужчины, встретившись такой суровой порой, создают крепкую, прекрасную семью и проносят её через все горести и испытания, иные – расходятся через месяц…

Настя и Коля встретились осенью. Мы не знаем, у какого разбитого дома произошла их первая встреча, но любовь возникла, как говорится, с первого взгляда. Коля предложил руку, Настя её взяла и, захватив с собою 8 пудов картофеля и ведро кислой капусты, перешла к нему на квартиру. Так возникло тихое семейное счастье. Впрочем, может быть, и не тихое…

С ними вместе жил брат суженого – Александр, но это не нарушало супружеского благополучия, и оба брата были искренне рады и Анастасии Захаровне и её приданому.

В холостой квартире появились заботливая женская рука и ярко-красный патефон коломенского завода. И счастье помчалось под звуки танго и напевы Козина.

Вскоре патефон был продан – счастье уже мчалось без песен…

Но к концу медового месяца продукты были съедены, и “вот здесь начинаются мои мучения, – как пишет Настасья. – Иванов Николай начал применять методы, чтобы я ушла с квартиры. Он начал брать и сживать ранее приобретённые мною вещи…”

Что было дальше?

Кончились песни, окончилась любовь!

Так эта любовная ладья с небольшим скандальчиком разбилась о быт, и о ней забыли бы, если б пострадавшая не вспомнила о суде. И она решила: коль нет любви, пусть будут вещи! И подала в суд такой список: “Опись вещей и продуктов Шеватковой Анастасии Захаровны.

1. Вещи, присвоенные Ивановыми: 1. Кусок мыла 2 руб., брюки бумажные – 40 руб., 3. Носки простые – 4 руб., 4. Кофточка вязаная – 50 руб., 5. Патефон – 600 руб.