Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации

С 27 июля 1936 года в Советском Союзе были запрещены аборты, а женщинам, сделавшим аборт по немедицинским показаниям, грозило лишение свободы на срок до двух лет.[685] На оккупированной нацистами территории делать аборты также не разрешалось. Военные коменданты издавали приказы следующего содержания:

«Лица, делающие аборты, и такие, которые занимаются проведением абортов как ремеслом, будут наказываться.

Минимальное наказание для лиц, делающих аборты, — это помещение таких лиц в женский лагерь для принудительных работ сроком на шесть недель и денежный штраф в двойном размере той суммы, которая за сделанный аборт получена.

Аборты делать разрешается только врачам в особенных случаях после того, как каждый такой случай будет точно проверен и получено на это разрешение областного коменданта».[686]

При анализе различных инструкций и распоряжений коллаборационистских администраций, касающихся вопросов брака и семьи в различных городах на оккупированной территории России, видно, что все они весьма похожи друг на друга. Следовательно, данные документы исходили из одного центра, в данном случае — из Берлина. Рассматривая основные черты брачно-семейного права на оккупированной территории России, можно отметить, что все инструкции, указы и распоряжения как немецких оккупационных служб, так и марионеточной «новой русской администрации» были направлены на решение одной глобальной задачи — осуществления тотального контроля за населением.

Но в условиях многомесячной нацистской оккупации России повседневная жизнь складывалась далеко не так, как это виделось берлинским чиновникам. К тому же на оккупированной территории России был явный дефицит русских мужчин. Многие из них воевали в Красной армии и партизанских отрядах. Именно их забирали в первую очередь на работы в Германию. Да и многие немецкие солдаты видели в местных девушках и женщинах в первую очередь не представителей «унтерменшей»-недочеловеков, а именно девушек и женщин.

В одном из номеров коллаборационистской газеты «За Родину», которая распространялась на оккупированной гитлеровцами территории Северо-Запада России, были опубликованы стихи «О пользе изучения языка»:

Всегда пригодится любая наука.
Немецкий и русский — хорошая штука.
Но странен учащихся выбор и вкус:
Все девушки учат — «их либе» и «кус».
Но знанье без практики — дело пустое.
И там, где учащихся встретится двое,
Только и слышишь из девичьих уст:
«Ах, милый, ах, милый, еще один «кус»».
А он отвечает, с досады, хоть плюй:
«О медхен, о медхен, нох айн… поцелуй».[687]

В переводе на русский язык употребляющиеся немецкие слова означают: «их либе» — я люблю, «кус» — поцелуй, «медхен» — девушка.

Как завязывались подобные отношения? Причин этому несколько. Безусловно, во многих случаях немецкие солдаты действовали с позиций силы. Совершенно необязательно, что это было изнасилование. Просто оккупанты путем угроз, запугивания и шантажа могли получить желаемый результат. Немалую роль играло и материальное благополучие. В условиях каждодневной угрозы голодной смерти многие женщины соглашались сожительствовать с немцами за продукты. Еда была также необходима их детям и престарелым родственникам. Кто-то видел в немецком любовнике защиту от приставаний других солдат или русских полицаев.

Были случаи, когда возникали искренние чувства. Конечно, эти романы были обречены на несчастливый конец. Но в условиях повседневной угрозы смерти и один день радости стоит очень дорого.

Были и такие женщины, которые хотели «пира во время чумы». Об одной такой написал в своей книге «Война» Илья Эренбург: