Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Работа занимала разное количество времени — в зависимости отосновательности конструкции, используемых материалов, сил и способностей строителей. В самое раннее время конструкция кельи была более скромной и простой, подобно домам нынешних жителей сельских районов Египта. Придя в пустыню, авва Ор сделал себе «маленькую хижину»[227]. Однако в Нитрии Амун соорудил себе «две сводчатые кельи»[228]. Кельи были чаще всего четырехугольными, но могли быть и круглыми, в форме башенки[229]. И сегодня в деревнях Верхнего Египта можно видеть такие дома, увенчанные сводом, который, безусловно, облегчает всю конструкцию. Стены складывали из камня или кирпичей, из глины или самана. Одна апофтегма рассказывает, как авва Ор и авва Феодор однажды месили глину для постройки кельи[230]. В Скиту келья двух юных учеников Макария Великого была вырублена из камня, который находился рядом[231]. Иоанн Кассиан приводит нам историю про одного монаха, который тратил свое время на постройку и ремонт ненужного жилья. Бес держал вместе с ним молоток и поддразнивал его, чтобы тот долбил еще более прочную скалу[232]. Очень часто крышей служил свод из камней или кирпичей, поскольку дерево было редким и служило в основном для перекрытий потолка в глинобитных строениях. Иоанн Ликопольский затворился в келье, которая состояла из трех сводчатых комнат, «одна — для нужд плоти, другая для работы и еды, третья — для совершения молитв»[233]. Однако в случае с кельей двух учеников Макария Великого специально говорится о «дереве для крыши»[234]. Крыша кельи, и полукруглая, и плоская, могла служить террасой[235]; впрочем, она не всегда была прочна и могла легко обрушиться, как это случилось однажды в Келлиях[236]. В самый ранний период о фундаменте, скорее всего, не заботились. Однако его необходимость со временем была осознана[237], и благодаря этому мы можем обнаружить, например в Келлиях, остатки очень древних строений. Некоторые старцы порицали желание прочно обосноваться на одном месте и «пускать корни». Авва Зинон говорил: «Никогда не полагай основания, когда строишь келью»[238].

Келья расширяется

В конце IV века авва Исаак жаловался Иоанну Кассиану на то, что некоторые монахи не довольствуются одной или двумя кельями, но строят их четыре или пять, богато обставляют и делают просторными[239]. До этого времени большинство келий, несомненно, имели только одну комнату, где отшельник молился, ел, работал и спал. Именно такая келья была у пришедших в Египет юных учеников Макария[240]. Неизвестный или малоизвестный отшельник, не имея ни соседей, ни посетителей в своем уголке пустыни, вполне мог довольствоваться единственной кельей — monokellion, как называют ее тексты[241]. Но как только он становился хоть немного знаменит и его слава начинала привлекать к нему почитателей и страждущих, часто довольно надоедливых, появлялась необходимость иметь как минимум две комнаты, чтобы одновременно сохранить и уединение, и заповеди человеколюбия. Авва Амун выстроил себе в Нитрии двойную келью[242]. Есть сведения, что здесь же авва Аммоний «имел особые кельи, двор, колодец…», но при этом подчеркивается его нестяжательность, поскольку оставив свое жилье вновь пришедшему, он затворился в дальней маленькой келье[243]. Несколько келий было и у Макария Александрийского, но они были на расстоянии друг от друга: одна — в Нитрии, другая — в Келлиях, третья — в Скиту. Одна — без окон, в ней он проводил Великий пост, другая — такая маленькая, что там едва можно было вытянуть ноги, и, наконец, третья, более просторная, служила ему приемной и гостиной[244]. А у Макария Египетского было две пещеры, соединенные подземным ходом[245].

В апофтегмах много раз упоминается «задняя», или «внутренняя, келья»[246]. Речь идет о второй комнате в двойной келье. В первой комнате, выходившей наружу, отшельник работал, ел и принимал посетителей, во второй — молился и спал. От Филона мы знаем, что уже у «терапевтов» была специальная комната для молитвы, отличная от помещений, где ели и работали[247]. В случае необходимости, как мы видим на примере аввы Ахила, старец предоставлял пришлому монаху первую комнату, а сам по обычаю спал во второй[248]. Но иногда старец скрывал в ней ученика, который согрешил и мог быть серьезно наказан за свое поведение[249]. При последнем ремонте монастыря Святого Макария старые кельи были снесены, но еще сохранились те, кто помнит о их существовании. Эти кельи имели две комнаты, на фасаде первой располагались окно и дверь, другая комната, служившая спальней и молельней, находилась в глубине и не имела выхода во двор. В новых многокомнатных кельях спальня также служит молитвенным местом, и монахи никогда не должны впускать туда кого-либо.

Окна и двери