Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Одолев дьявола, обитавшего рядом с ними, Отцы пустыни были способны легко изгонять его из тех одержимых, кто обращался к ним за помощью. Такие случаи могли бы составить отдельную главу, поскольку ранняя монашеская литература, как и Евангелие, особенно богата рассказами об исцелениях такого рода[1236]. И здесь бессилие бесов, не способных сопротивляться повелению старцев, проступает особенно зримо. Жестокий бес, с которым не смогли справиться клирики, был изгнан аввой Виссарионом, причем он даже не предполагал этого делать[1237], ибо напрямую его об этом не просили, опасаясь, что по смирению он сочтет себя недостойным такого подвига. Иногда использовали другие уловки. Например, одного отшельника привели в дом, где находилась одержимая бесом женщина, якобы чтобы рассчитаться с ним за корзины, которые монах ей продал. Когда он вошел в дом, бесноватая дала ему пощечину, а монах, согласно евангельской заповеди, подставил другую щеку. Тотчас бес закричал: «О насилие! Заповедь Христова гонит меня отсель». И тогда женщина исцелилась[1238]. Иногда по смирению старец отсылал бесноватого, чтобы его привели к другому старцу. Так поступил авва Лонгин с аввой Зиноном, но бес признался, что если он выйдет, то не по повелению аввы Зинона, а по молитвам аввы Лонгина[1239]. Когда было необходимо, старца прятали под капюшоном, и благодаря этой уловке бесноватый исцелялся[1240]. Некоторые старцы особенно отличались тем, что имели власть изгонять бесов. Антоний Великий увидел такую силу у своего ученика Павла Простого. И когда тот повелевал бесу от имени Антония выйти из человека, бес выходил, крича: «О насилие! Простота Павла гонит меня!»[1241] Однако и Антоний Великий был известен тем, что изгнал большое число бесов именем Христа[1242].

Про многих других старцев известно, что они также изгоняли демонов: Ор, Макарий Египетский, Питирион, Коприй[1243], Ксанфий. Последний, когда к нему привели бесноватого, пил вино, которым его угостили. Бес стал его бранить: «Как вы привели меня к этому винопийце!» Но еще до того, как старец выпил свой стакан, бес был вынужден выйти[1244]. Про Макария Александрийского известно, что «он исцелил столь много бесноватых, что невозможно сосчитать их число»[1245].

Часто видно, что именно смирение старцев заставляло беса бежать прочь: они сами признавались в этом[1246]. Однажды один старец потребовал, чтобы бес вышел из одержимого. Бес коварно задал ему вопрос: «Скажи мне, кто агнцы, а кто — козлища?» Старец ответил: «Козлища — это я, а об агнцах знает Господь». Бес исшел в тот же час[1247]. В этой войне против демонов тьмы — то наступательной, то оборонительной — смирение, наряду с молитвой, призыванием имени Христа и крестным знамением, всегда было всемогущим и в высшей степени эффективным оружием[1248]. Ибо бесы против него бессильны, уловок против такой брони они в своем арсенале не имеют.

Глава пятнадцатая БЕСТИАРИЙ ПУСТЫНИ

В том мире, в котором жили Отцы пустыни, одновременно и видимом, и незримом, ангелы и бесы не были их единственными спутниками. Рядом с ними обитали также животные, которые во множестве водились в те времена, но в наши дни встречаются уже редко. Египтяне всегда жили рядом с животными. И сейчас еще в деревнях Верхнего Египта феллах и его семья обитают под одной крышей со всякой живностью — буйволами, ослами, верблюдами и домашней птицей. Изображения в храмах и древних склепах свидетельствуют о мирном сосуществовании людей и животных — как на этом свете, так и на том. Мы уже не говорим о божествах полулюдях–полузверях, существование которых не может не наводить на мысль о предполагаемых древними более тесных связях между людьми и животными. Сфинкс в Гизе с головой человека и телом льва — самая известная фигура подобного рода. Дьявол, хорошо знавший, конечно, о подобных представлениях, пришел как-то раз к Антонию Великому в образе онокентавра (то есть получеловека–полуосла), дергая за веревку, которую тот плел. Антоний узнал его и немедленно обратил в бегство[1249]. В Житии Павла Фивейского блаженный Иероним, чтобы как-то выделить одного своего персонажа, сделал его кентавром — получеловеком–полулошадью. Он показывает Антонию Великому путь от пещеры Павла[1250]. Отныне кентавр более не посредник дьявола, а средство Божественного провидения.