Повседневная жизнь паломников в Мекке

Второй расспрошенный нами ага признался, что он родился в Мекке сорок лет назад и никогда ее не покидал «даже чтобы доехать до Джидды»! То есть его оперировали прямо в святом городе? Но тут из него невозможно слова клещами вытянуть. Он женат. Но счастлив ли? «Служить в Доме Божием — это счастье», — шепчет он с мечтательным видом. Но его жена так хотела бы иметь детей… «Мы страдаем из-за этого, но верим, что в раю у нас их будет восемь, как у моих родителей». Кроме того, он признается, что в Дарфуре (Судан), Асмаре и Аддис-Абебе (Эфиопия) все еще тайно кастрируют детей. «Да, — неохотно соглашается главврач, — я слышал, что евнухи служат в частных домах… Вы же понимаете, что на границе таможенники не залезают в трусы пассажирам. Юноша-кастрат из Эфиопии вполне может оказаться в Мекке». Мы верим, что правительство Саудовской Аравии запрещает подобную практику, но, возможно, евнухи так же, как и века назад, работают в частных домах как в Мекке, так и в Медине.

«Мы так много говорим об инфибуляции в Африке, — замечает паломник из Палестины, — но о кастрации мы предпочитаем молчать. Мы встаем на защиту национальной и религиозной целостности — замечательно! Но почему половую целостность мы не считаем неотъемлемым, естественным правом человека? Трагедия евнухов никуда не исчезла. Кастрация процветает в Эфиопии и Судане, а здесь этих несчастных принимают служителями в гарем и в Харам».

Слабым утешением для скопцов является то, что хадис считает их мучениками, наряду с безнадежно больными, утопленниками, сгоревшими заживо, с женщинами, умершими в родах, с верующими, скончавшимися в результате отравления или от несчастной любви.

Часть третья ИСХОД

Глава 14 День напоения водой

Отель сотрясают возмущенные протесты сотен его жильцов. Дело в том, что нет воды, а мы на пороге восьмого дня зу-ль-хиджа, дня напоения (яум ат-тарвия). Сегодня верующие запасаются водой перед тем, как отправиться к горе Арафат. Краны абсолютно сухие, официальной делегации и след простыл, а мутаввиф не желает ничего знать.

Улочка, ведущая к офису директора. Старик, вне себя от гнева, бросает ему в лицо: «Слушай, ты, падаль, чтобы совершить омовение, мне пришлось купить две бутылки минеральной воды за шесть риалов… По-твоему, это нормально?» Саудовец бледнеет, его служащие-египтяне застывают на месте. Никто еще не осмеливался здесь даже поднять взгляд на мутаввифа! Ему отвешивали только низкие поклоны. Хозяин отеля угрожает вызвать полицию. «Давай, зови, — дружно отвечает толпа, — зови, и пусть они арестуют сионистов, которые осмеливаются требовать воду!» Атмосфера накаляется. «Вот каков ваш ислам! — надрывается молодой паломник. — Мы платим вам деньги, а вы нас мучаете жаждой!» На самом деле известно, что отели экономят на воде, которая в Мекке стоит очень дорого, и на кондиционерах, которые то и дело выходят из строя.

Обвинения, упреки и оскорбления так и сыплются на мутаввифа, который пытается втянуть голову в свое тучное тело, как черепаха в панцирь. Внезапно слышится чей-то громкий крик — «Постойте! Он не виноват! Это все Бааса, это она играет с нами в прятки!» Кое-кто предлагает перевернуть город с ног на голову, найти и линчевать «врагов Аллаха». Надменный хозяин гостиницы, довольный тем, что ему больше ничего не угрожает, бросает коварную фразу: «А разве у вас в Алжире воду не отключают по нескольку раз в день?» Бунтовщики остывают и неохотно признают, что так и есть. «Ну вот, — заключает он, — а теперь подумайте о том, что здесь, в пустыне, у нас те же проблемы!» Это верный ход: расстроенные паломники вываливаются на улицу в поисках бутылок с минеральной водой.

Солнце уже раскалило землю и воздух, ветер тоже, кажется, несет огненные искры. Чувствуется жаркое дыхание пустыни. Имам в своей проповеди, прочитанной накануне, предостерегал паломников, говоря о том, какой вред может причинить жара. На самом деле он говорил обо всем. О ритуалах хаджа, о врагах уммы, об Афганистане, о рвоте, которая случается при солнечном ударе, о лекарствах, о пропаганде, которую ведут баптисты… И хотя подавляющее большинство присутствующих не понимало арабского языка, они стоически слушали имама, плавясь на солнце. Эта проповедь, собственно, — первая церемония паломничества. Вечером мутаввиф пообещал нам автобусы к десяти утра.

Улицы наводнены людьми, нагруженными тюками и снедью; полно машин, грузовиков и такси. Проходит время, но наших автобусов так и нет. Хозяин гостиницы ушел, а нашу делегацию найти невозможно. Алжирцы, предоставленные сами себе, с завистью поглядывают на тунисцев, садящихся в машины. Самые нетерпеливые безуспешно пытаются пристроиться к ливанцам, другие ловят такси за 50 реалов… Остальные ждут под зонтами до… 17 часов. В стороне группа военных штурмует автобус, пиная его в железные бока и осыпая ругательствами.