Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов

Но вообще-то со своими коллегами — подчиненными я жил довольно-таки дружно и мирно, конфликтов и криминала не было, но это отнимало у меня много сил, да и учеба стала от этого страдать. В период моего командования много моей кровушки попили и Саня Меркулов, и Володя Семенов, и Гена Близнецов, и даже наш интеллигент Валера Платов. Каждый из них изощрялся по-своему, но больше всего мне доставалось от Меркулова — умнейшего парня, но разгильдяя. Бывали моменты, когда мне хотелось его просто убить! Вот как эту страшную крамольную мою тайну со временем он сам и прокомментировал при нашей встрече через много лет: будучи уже преподавателем в рижском училище, он в очередной раз «качал свои права» в кабинете у начальника политотдела училища и докачался до того, что замполит, доведенный до отчаяния, в качестве контраргументов врезал сгоряча Меркулову по физиономии. Саша, по его словам, быстренько сориентировался в ситуации и выиграл дело. Перепуганному замполиту ничего не оставалось делать, как согласиться с доводами оппонента. Вот такой был один из моих подчиненных! Валера Платов спорил со мной в основном по юридическим аспектам моей командирской деятельности (имею ли я, например, право в приказном порядке заставлять его заниматься самоподготовкой). А Володя Семенов, так тот вообще меня не видел в упор как командира. Короче, я подумал-подумал да и написал рапорт с просьбой освободить меня от столь высокой должности. Просьбу мою удовлетворили, правда, сержантское звание оставили. Я считаю, что это мое первое самостоятельное и продуманное решение. Поначалу было нелегко ходить в общем строю, выполнять команды моего преемника Виктора Кучеренко, но потом как-то привык и все стало на свое место. Конечно, этот юношеский экстремизм (и мой, и моих однокурсников) со временем прошел, и все последующие годы мы встречаемся уже как старые, добрые друзья. Но и в те годы со многими моими однокашниками у меня сложились хорошие товарищеские отношения. Это, прежде всего, ребята, с которыми я жил в одной комнате: Виталий Дождев (дружок еще по МАПУ), Толя Батюня, Леня Мурзаев, продблжал дружить с Юрой Тарелкиным, Юрой Прокловым, хотя и были они уже на других факультетах. Уже в училище познакомился и подружился с Витей Кучеровым, Сашей Морозовым, Витей Перемышлевым, Борей Лопусовым, Лешей Бичеровым да и со многими другими ребятами наладил и поддерживал хорошие отношения. Годы сводили и разводили нас, но на каком бы этапе нашей жизни мы ни встречались, ростовский период всегда вызывает у нас добрые, ностальгические воспоминания. К сожалению, нетуже среди нас Толи Батюни, Вити Кучерова, Саши Кулакова. О многих я уже просто не имею сведений и не знаю, где они и что с ними. О бывших моих однокашниках, осевших в Ростове (в основном преподавателями в родном училище), периодически сообщает Иван Бутко — наш однокашник, который в каждый свой приезд в Москву тщетно пытается собрать нас, старых ростовчан. Иногда с трудом, но собираемся, вспоминаем былое, хвалим Ивана за его инициативу, даем клятву встретиться еще, но что-то всегда нам мешает. А мешает-то понятно что: болезни и недомогания, старческая лень и инертность, нелегкая жизнь пенсионера и всякие бытовые неурядицы. Но что самое главное — когда мы все же собираемся, то болячек и проблем как и не бывало! Первые годы после окончания училища мы организованно приезжали в Ростов отмечать юбилейные даты: 10, 15, 25 лет со дня окончания училища. Интересные это были встречи! Мы с тайным любопытством придирчиво осматривали друг друга: кто в каком звании, у кого какая орденская колодка на груди, кто потолстел, а кто полысел, кто какую занимает должность и кто поможет решить какую-либо жизненную проблему (как правило, помочь с переводом или устроить детей). Такие встречи заканчивались обычно веселым застольем где-либо в ресторане или в каком-нибудь тихом пансионате на Левбердоне (левый берег Дона). Думаю, что командование училища с облегчением вздыхало, когда мы разъезжались. Со временем эта хорошая традиция как-то отмерла сама собой. А ведь в 1998 году мы должны были бы отметить 40-летие нашего выпуска. Но, увы! Не нашлись инициаторы такой исторической встречи.