Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев

Любопытны были названия некоторых трактиров и чайных^[313]. На грязных трактирчиках можно было видеть: «Париж», «Лондон», «Сан-Франциско» или же с выдумкой хозяина — «Муравей», «Цветочек». У одного трактира было название маленького городка Ярославской губернии — «Любин», откуда приезжало много расторопных ярославцев, которые начинали с половых, постепенно богатея, открывали свои заведения. Кормили в трактирах щами, горохом, кашей, поджаренным вареным мясом с луком, дешевой рыбой — салакой, треской.

Особую категорию представляли собой столовые для бедных служащих, студентов^[314]. В них не подавали напитков, но за небольшую плату — 15–20 копеек — можно было получить приличный обед. Чисто, аккуратно работали сама хозяйка и ее семья. Славились польские столовые, где вкусно готовили специфические польские блюда — зразы, фляки (потроха) и т. д. Много таких столовых было и близ учебных заведений, например около Технологического института. Были столовые и при университете, и при Технологическом институте, которые содержались кассой взаимопомощи студентов, налогов такие столовые не платили, даже имели дотацию. Обеды были сытные, и главное — на столах хлеба полные корзины, ешь вдоволь. Можно было пообедать за 10–15 копеек. Всюду, конечно, самообслуживание.

Одежда и мода

И в беспрерывном лабиринте

Гербов, камней и туалетов

Приподнимаются цилиндры

И гордо икрятся лорнеты.

Н. Агнивцев

…И над нами через сто лет посмеются. Вот, скажут, как нелегко было существовать им! Мужчины на горлах воротнички этакие тугие носили, дамы — корсеты… И верно. Смешно. Да только и это уходит.

М. Зощенко

Охарактеризовать моду периода 1890–1910-х годов непросто, ибо этот отрезок времени слишком длителен для изменчивой капризницы-моды. Поэтому ограничимся описанием туалетов каждой из сословных групп общества и указанием тенденции в изменении моды данного периода.

Петербург не был бы «блистательным», если бы блистал только витринами магазинов на Невском. Заезжих провинциалов он поражал и обликом публики, на себе демонстрирующей все то, что красовалось в витринах Гостиного, Гвардейского общества и других фешенебельных магазинов. На улицах, правда, эта сверкающая толпа вбирала в себя и персонажей из других слоев общества, скромно одетых, а то и просто нищенски выглядящих. Поэтому представление о туалетах состоятельной части общества можно было получить, попав на премьеру в театр, на концерт в Благородном собрании или (что было проще всего) в Павловском вокзале. Здесь модницы, которых было немало во всех слоях общества, могли ознакомиться с модами не только Петербурга, но и Парижа, так как оттуда вливался поток образцов для петербургских ателье и частных портных.

Но и в среде состоятельной части публики для зоркого глаза намечалась заметная рознь, на рубеже веков постепенно стирающаяся.

В среде купечества, подрядчиков женщины одевались пышно — этим подчеркивалось богатство их мужей. Масса дорогих мехов — палантины из соболя, горностая, шиншиллы, шубы на дорогом меху или целиком все пальто с верхом из ценного меха котика, каракуля. Платья из лионского бархата, английского тонкого сукна, шелковые с брюссельскими или венецианскими кружевами. Обувь особо оригинальных фасонов, нередко ботинки из белой лайки^[315]. Для тепла надевали в морозы фетровые светло-серые ботики.

Для создания стройной фигуры молодые, да и пожилые женщины, особенно полные, носили корсет под платьем. Это французское изобретение причиняло много страданий и вреда их здоровью. Неразумные модницы до того стягивали свою фигуру в «рюмочку», что окружность талии чуть ли не равнялась окружности шеи. Можно себе представить, какие муки переносила кокетка в жестком корсете на китовом усе, когда она пребывала подряд несколько часов в такой кирасе!^[316] Был еще один женский секрет для того, чтобы фигура выглядела более рельефной: под юбку сзади, ниже пояса, подшивали маленькую удлиненную подушечку.

Что касается драгоценностей, то дамы этого круга не знали чувства меры: у иной пальцы едва сгибались от множества колец. На пышной груди покачивался, как на волнах, громадный кулон, который стоил не одну тысячу рублей. Золотая цепь от этого кулона свободно могла бы удержать свирепого цербера. Браслеты были нанизаны от запястья до локтя. Толстые золотые цепи в этом кругу вообще были в моде, на них носили не только часы и лорнеты, но и муфты. На шею надевали жемчужные и бриллиантовые нити, украшали голову диадемой из драгоценных камней^[317].