Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

Вскоре после этого царь отправился в заграничное путешествие. Во время поездки в Европу в составе Великого посольства царь за 18 месяцев ни разу не написал жене. Именно тогда желание отделаться от Евдокии стало его навязчивой идеей⁽¹¹⁷⁾. В начале 1698 года, находясь в Лондоне, он послал боярам Л. К Нарышкину и Т. Н. Стрешневу повеление склонить царицу к добровольному пострижению в монастырь⁽¹¹⁸).

Возвратившись 25 августа 1698 года из-за границы, Петр потребовал, чтобы его супруга приняла монашеский постриг. Она решительно отказалась, ссылаясь на свой долг матери престолонаследника Алексея. Но ее мнение мужа не интересовало. Через несколько дней восьмилетнего мальчика отняли у матери и отдали на воспитание сестре Петра царевне Наталье Алексеевне. Несчастную Евдокию вывели под руки из кремлевского дворца, посадили в простую повозку, запряженную парой лошадей, и повезли в Суздальский Покровский монастырь, где в 1699 году она была насильно пострижена под именем Елены и жила без содержания от казны⁽¹¹⁹⁾. Однажды в разговоре с датским посланником Юстом Юлем Петр I со смехом заявил, что «оценив всё благочестие своей супруги и желая облегчить ей возможность вести честную жизнь, он постриг ее в монахини»⁽¹²⁰).

В 1718 году бывшая царица подверглась допросу «с пристрастием» во время следствия по делу ее сына царевича Алексея, призналась в тайной связи с генералом Степаном Глебовым, который после жестоких пыток был посажен на кол. Саму старицу Елену сослали в Староладожский Успенский монастырь, где она провела семь лет, до смерти Петра. В царствование Екатерины I ее предшественница была переведена в Шлиссельбургскую крепость и только после вступления на престол внука, императора Петра II, вернулась в Москву, жила в Кремле и была похоронена в 1731 году в соборной церкви Новодевичьего монастыря.

Метрессы и подруги на час

Вопреки мнению Казимира Валишевского и ряда других исторических публицистов, Петр I не имел ни гиперпотенции, ни склонности к гомосексуализму. Он был нормальным полноценным мужчиной, правда, не ограничивавшим себя рамками супружеской верности, но и не проявлявшим каких-либо признаков сексуальной распущенности или извращений. Его связи с женщинами в большинстве случаев были устойчивыми, многолетними. И женщин этих можно насчитать не так уж много.

Самым серьезным увлечением в жизни Петра I стала знаменитая красавица Анна Монс (Анна Маргрета Монсон), чистокровная немка, жительница Немецкой слободы. По одним сведениям, ее отец, уроженец Вестфалии, был виноторговцем, по другим — золотых дел мастером; впрочем, не исключено, что он совмещал оба эти занятия. Семейство Монсов жило очень открыто, постоянно устраивало званые обеды, праздничные вечера, маленькие балы и другие домашние светские увеселения для довольно широкого круга своих друзей и знакомых, преимущественно иностранцев. Частым гостем Монсов был Франц Лефорт, который, по некоторым сведениям, стал первым любовником Анны. Он ввел в этот дом юного Петра, которому в ту пору едва исполнилось 18 лет. Шестнадцатилетняя, не по годам развитая красавица Анна покорила сердце царя с первого взгляда. По словам историка Е. Оларта, эта девушка, «статная, видная, ловкая, с живыми огненными глазами, смелая и вечно веселая, красиво одетая в заморское платье, находчивая, бойкая на ответы, готовая потешить царя пляской, а при случае умевшая поддержать серьезную беседу и с иноземным купцом, и с заезжим ремесленником… конечно, выгодно отличалась от несчастной жены Петра»⁽¹²¹⁾.

Иностранцы отзывались об Анне Монс восторженно. Секретарь саксонского посольства Георг Гельбиг называл ее «образцом женского совершенства», отмечая, что «с необыкновенной красотой, признававшейся всеми и бывшей как бы особенностью фамилии Монсов, соединяла она обворожительный характер»: «Она обладала сентиментальностью, но без томления; была пикантно своенравна, но не упряма; умна, но ее ум не вредил ее сердечной доброте; ее серьезный ум умерялся шаловливой шуткой. Все эти преимущества давали ей власть над сердцами мужчин, для обладания которыми она никогда не прибегала к искусственным мерам»⁽¹²²⁾.