Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

Тем временем герцог Карл Фридрих настойчиво ухаживал за обеими цесаревнами и вместе с тем оказывал восторженные знаки внимания их матери Екатерине Алексеевне. Она очень благоволила к будущему зятю и всё время помогала ему остаться наедине то с Анной, то с Елизаветой, но чаще с ними обеими. Герцог беседовал с девушками по-немецки. Старшая дочь Петра, красивая брюнетка, очень похожая на отца, была умна, серьезна, рассудительна и образованна. Она явно превосходила потенциального жениха интеллектом и эрудицией, что он чувствовал и несколько этим тяготился. Зато ее младшая сестра, веселая и непосредственная, очаровала герцога с первых часов их знакомства. Но Карл Фридрих помнил о политическом значении своей будущей женитьбы и поэтому не позволял себе выказывать предпочтение Елизавете. Лишь очень близкие к нему люди вроде голштинского министра и дипломата графа Геннинга Фридриха Бассевича и камер-юнкера герцогского двора Фридриха Вильгельма Берхгольца знали, что он мечтает получить руку именно младшей дочери Петра I⁽¹⁸⁸⁾.

Набор способов ухаживания был традиционен: танцы, прогулки, остроумные беседы на легкие темы, далекие от политики. В то же время герцог не упускал случая продемонстрировать свою находчивость и хороший вкус. Например, однажды во время ночного катания со свитой по каналу он приказал гребцам остановить барку под окнами цесаревен и находившиеся при нем придворные валторнисты исполнили прекрасный ноктюрн. Карл Фридрих был вознагражден сиянием девичьих глаз и радостными улыбками юных красавиц, прильнувших к стеклам окон.

Жених в течение трех лет жил в Петербурге, пребывая в неопределенности. Петр не спешил решать вопрос о браке. Бассевич объясняет колебания русского императора в деле заключения брачного и династического союза с герцогом Гольштейн-Готторпским происками французского посланника в России Кампредона. Франция являлась союзницей Швеции и активно поддерживала шведского короля Фредрика I, которому его жена Ульрика Элеонора передала власть в 1720 году. Чтобы помешать браку русской цесаревны с опасным претендентом на шведский трон, Кампредон поддерживал стремление Петра I выдать Анну или Елизавету за французского короля Людовика XV. Карл Фридрих в свою очередь «не спешил браком в надежде, что император, по пристрастию своему к принцессе Анне, предоставит ей столь выгодный союз и что в таком случае ему, герцогу, останется Елизавета, к которой он чувствовал более расположение»⁽¹⁸⁹⁾.

Впрочем, Версальский двор на самом деле вовсе не был склонен женить юного французского короля на дочери бывшей прачки. Более реальным являлся проект брака Анны и молодого герцога Луи Филиппа Шартрского, старшего сына регента Франции Филиппа Орлеанского. Эти планы всерьез обсуждались в дипломатических кругах. 10 января 1722 года российский посол во Франции барон Г. X. Шлейниц подготовил соответствующий проект:

«Царь объявит принцессу, свою дочь, наследницей и преемницей своею на престоле российском. Принцесса вступит в брак с герцогом Шартрским и получит в приданое Ливонию и Эстонию с условием, что, в случае, если бы принцесса умерла бездетной, провинции эти снова отходят к российской монархии.

При жизни царя молодые будут жить, где он пожелает: в Ливонии или во Франции. Принцесса остается в лоне православной греческой веры и во время пребывания ее во Франции будет пользоваться правом свободного и открытого отправления богослужения по обрядам этой церкви.

Будут сообща условлены и приняты меры к избранию герцога Шартрского в короли Польши, когда трон ее сделается вакантным, и даже постараются какими-либо подходящими средствами склонить короля Августа к добровольному отречению. На случай, если бы герцогу Шартрскому пришлось по праву своего рождения наследовать французскую корону, в брачном договоре будут заранее приняты основательные предосторожности к тому, чтобы российская монархия оставалась навсегда независимой от монархии французской, а равно в том же договоре будет определен порядок наследования того и другого престола детьми, рожденными от сказанного брака»⁽¹⁹⁰⁾.

Кампредону было известно об отношении Анны к этому матримониальному проекту. Эти сведения французская миссия получила от виконтессы де Лануа, находившейся в услужении у цесаревны. «Я знаю совершенно достоверно, — подчеркивал дипломат, — что сказанная принцесса, красавица собой, прелестно сложена, умница, ни нравом, ни манерами не напоминающая русскую, не любит герцога Голштинского… Когда принцесса прочла в газетах предположение о браке ее с герцогом Шартрским, она была этим приятно взволнована, расспрашивала, красив ли он, хороший ли человек и, наконец, по-видимому, не зная, что ей предназначено сделаться наследницей русского престола, сказала, что нежно любящий ее царь, ее родитель, выдаст ее замуж не иначе как за короля»⁽¹⁹¹⁾.