ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ ПОДВОДНИКОВ

1973 год - один из пиковых в океанской «холодной войне». В самом разгаре агрессия США во Вьетнаме, и подводные лодки нашего Тихоокеанского флота ведут боевое слежение за американскими авианосцами, крейсирующими в Южно-Китайском море.

В Индийском океане еще один взрывоопасный регион: Бангладеш. Советские тральщики обезвреживают пакистанские мины, выставленные в ходе недавно отгремевшего индо-пакистанского военного конфликта. Наши корабли готовы прикрыть берега дружественной державы от внезапного удара пакистанских ракетных катеров.

Жарко и в Средиземном море. В октябре заполыхала очередная арабо-израильская война. Заминирован Суэцкий канал. Корабли 5-й оперативной эскадры эскортируют советские, болгарские, восточногерманские сухогрузы и лайнеры по всем правилам военного времени, прикрывая их от возможных террористских налетов, а также от шальных ракет, торпед и мин.

История третья - год 1968-й ВАХТЫ СТОЯЛИ В РТУТНЫХ ПАРАХ

Вице-адмирал запаса Николай Александрович Шашков. В период адабо-израильского военного конфликта - так называемой «шестидневной войны», ракетная атомная подводная лодка, которой он в ту пору командовал, находилась в восточной части Средиземного моря - в водах «горячего региона». На долю экипажа К-172 выпало едва ли не самое тяжкое испытание…

* * *

Вице-адмирал Николай Шашков:

- Перед выходом на боевую службу я получил распоряжение Главнокомандующего Военно-Морским флотом СССР Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова - «быть готовым к нанесению ракетного удара по побережью Израиля». Разумеется, в том случае, если бы американцы и израильтяне начали бы высадку десанта на побережье дружественной нам Сирии. Собственно там, вблизи сирийских берегов и находился мой основной позиционный район. Была и запасная позиция - в заливе Сидра. Меня очень сковывала дальность полета моих ракет. Она не превышала шестиста километров, поэтому мне пришлось елозить, как говорят подводники, в опасной близости от американских авианосных ударных группировок. А их было три во главе с атомными авианосцами «Америка», «Форрестол» и «Интерпрайз». А в экспорте у каждого немного-немало 20-30 кораблей и почти на каждом - системы поиска подводных лодок. А я - один. К тому же в воздухе висели патрульные американские самолеты. Временами над морем кружились до семнадцати крылатых охотников за субмаринами, которые молотили своими радарами по всему Восточному Средиземноморью. На антенне все время бил сигнал х). Они искали советскую подводную завесу, не подозревая, что вместо нее под водой находилась лишь одна моя К-172. И мой корабль был, если хотите, козырным тузом в той весьма накаленной и вовсе некарточной игре. Шла война и уже отнюдь не холодная. Никто не знал как повернутся события через день. Заметьте, это было второе после Карибского кризиса обострение международной обстановки, которое могло привести к обмену ракетно-ядерными ударами, то есть к атомной войне всемирного масштаба. Я должен был начать ее первым по первому же сигналу из Москвы. И чтобы не пропустить его надо было подвсплывать на сеансы связи через каждые два часа. Море весеннее - неспокойное - 3-4 балла, качает. То и дело приходилось нырять от приближающихся самолетов. Вокруг - обычная в принципе жизнь: сухогрузы, лайнеры, рыбаки. А мы - почти все время на перископной глубине. А эта глубина для подводной лодки опаснее, чем предельная - можно угодить под чей-нибудь форштевень. Еще очень опасались американских низкочастотных гидроакустических станций - сонаров. Нас наша разведка просто запугала - «берегитесь, они берут лодку с двухсот миль при любой гидрологии». Ни черта не брали. Мы их слышали, они нас нет.

*) Речь об антенне отметчика работы чужих радаров.

- Вы в этом уверены?

Николай Шашков покачивает, усмехаясь, головой: