Повседневная жизнь римского патриция в эпоху разрушения Карфагена

Сципион имел некоторые основания думать, что его новый протеже мечтает о консулате. И вот сейчас он прямо спросил Помпея, не собирается ли и тот выдвинуть свою кандидатуру в консулы на 141 год до н. э. Помпей отвечал, что ничего подобного, напротив, он будет всеми силами помогать Лелию «обходить избирателей и пожимать им руки». Дело в том, что кроме всех прочих своих способностей Помпей, по словам Рутилия[95], обладал замечательным талантом «виртуозно приветствовать встречных» и выклянчивать голоса (HRR, Rutilius,fr. 7)[96]. Он пообещал утром зайти за Гаем. Все друзья Лелия собрались у него, но Помпея не было. Вдруг им сказали, что Помпей уже на Форуме в ослепительно белой тоге соискателя[97] и выпрашивает он голоса, но не для Лелия, а для себя самого. Все негодовали, Сципион же расхохотался и сказал:

— Какая глупость! Мы давно уже теряем время и, словно бога, ждем этого флейтиста! (Plut. Reg. et imp. apoph. Sc. min., 8).

По слухам, отец Помпея был флейтистом[98] Помпей действительно был выбран консулом, а Лелий в тот год провалился. Однако он добился консулата в следующем, 140 году. Сципион, по словам Цицерона, был строже и честолюбивее друга (De off., II, 108) и относился к его успеху ревнивее, чем сам Лелий. И между ним и Помпеем все навеки было кончено. «Он ради меня порвал дружбу с Квинтом Помпеем… он действовал резко, решительно и без всякого горького чувства», — говорит Лелий у Цицерона (Amic., 77).

С той поры Помпей сам стал знатным человеком. Но большинство в сенате его ненавидело. Метелл просто не переносил его. Цицерон говорит, что Помпей продвигался вперед «ценой величайших опасностей, которыми ему угрожали его многочисленные ненавистники, и величайших трудов» (Verr., V, 181). Но пожалел ли он хоть раз, что потерял такого друга, как Сципион, мы не знаем.

V

Почти тотчас же после цензуры[99] Сципиона ожидало самое приятное и интересное приключение, какое только можно себе представить. Дело было вот в чем. Сенат решил отправить посольство, которое объехало бы все великие державы тогдашнего мира и доложило бы о том, что там происходит. Это посольство должно было преследовать двоякую цель — во-первых, все осмотреть и ввести сенат в курс дел, а во-вторых, расположить сердца народов и их правителей к Риму. Задача была нелегкой. Человек, взявший на себя исполнение этой миссии, должен был обладать поистине незаурядными способностями. От него требовались ум, наблюдательность, такт и особое обаяние.

После некоторого размышления отцы решили, что нет никого, кто подходил бы лучше Сципиона. Он проницателен, наделен умом точным и наблюдательным и от него не укроется ни одна мелочь. Он сумеет изложить все четко и ясно. И, наконец, у него есть все, чтобы пленить сердца греков. Это римлянин до мозга костей, и он не может не вызвать к себе уважение. С другой стороны, он не хуже эллина сумеет поговорить об истории, астрономии, математике и философии. Сципион просто создан для этого поручения. И вот «он был послан сенатом, чтобы, говоря словами Клитомаха, «посмотреть на беззаконные и справедливые дела человеческие, чтобы поглядеть на города, народы и на царей» (Plut. Reg. et imp. apoph. Sc. min., 13).

При той страсти, которую питал Сципион к путешествиям, и при его ненасытной любознательности трудно было сделать ему более соблазнительное и заманчивое предложение. Разумеется, он с восторгом согласился. Ему, по-видимому, разрешили самому выбрать себе спутников. Нас могут удивить их имена. Он пригласил с собой в путешествие Спурия Муммия и Метелла Кальва, то есть родных братьев Муммия Ахейского и Метелла Македонского, своих политических противников! О Метелле Кальве мы знаем мало. Зато Спурий Муммий известен нам довольно хорошо. Это был очень необычный и очень интересный человек. Умный, блестяще образованный, честный и глубоко порядочный. Однако, на взгляд римлян, была у него одна большая странность. Он так страстно, так самозабвенно увлекался греческой литературой и науками, что сделался вполне равнодушен к политике. И — вещь неслыханная! — имея такого брата, как Муммий Ахейский, и такого друга, как Сципион Африканский, он не сделал карьеры и не занимал ни одной должности. Он был всецело погружен в свои ученые занятия, словом, жил такой жизнью, какую вел наш герой до отъезда в Испанию. Это было невыразимо привлекательно для Сципиона. Его всегда тянуло к подобного рода людям. Недаром он так любил в юности Сульпиция Галла. В то же время Спурий честно выполнял требования долга: служил в армии и был легатом брата.