Повседневная жизнь России под звон колоколов

Тогда же их распределили так: на Спасскую башню (там часы впервые пробили 9 декабря 1706 года в 9 часов утра, затем начал играть курантный механизм), на Меншикову башню (о них есть запись 1708 года), а третьи отвезли в Ингерманландскую канцелярию — ею руководил А. Д. Меншиков, ставший светлейшим князем в 1707 году, а генералиссимусом — в 1727-м, уже при Екатерине I. Часы где-то затерялись в канцелярии, скорее всего, их установили в одной из многочисленных усадеб любившего и понимавшего толк в красоте князя. Сведений о них с тех пор нет.

В 1734 году в Москву из Петербурга (теперь уже столицы) приехал известный специалист — колокольный игральный обер-мастер Яган-Христофор Ферстер осмотреть часы на кремлевских башнях, и вот его заключение: «Оная Троицкая башня, по его усмотрению, находится в тесном месте, в стенах и в глуши, и музыка с оной башни будет не слышна, а надлежит-де оной колокольной музыке быть на Спасской башне, понеже-де оная стала на всей красоте и вельми та колокольная музыка и играние во дворце и в Москве будет слышна».

Часы полностью сгорели в 1737 году. Более 30 лет на Красной площади не было слышно боя курантов.

Следующие сведения о часах относятся к 1767 году, когда по указу Екатерины Великой на Спасской башне поставили «большие английские курантовые часы»; работы выполнял часовой мастер Фаций, но они затянулись, и только в конце 1770 года вице-президент Мануфактур-коллегии Сукин сообщил в Сенат, что часы действуют.

В те годы древняя столица была самым звонящим городом. «У Спаса бьют, у Николы звонят, а у старого Егорья часы говорят». И это нравилось москвичам.

Часы с колокольной музыкой на Спасской башне в середине XIX века капитально отремонтировали московские мастера братья Николай и Иван Бутенопы, за что получили золотые медали на Выставке российских мануфактурных изделий.

Петр Великий не жалел ни усилий, ни средств на украшение основанной им Северной столицы, и если что-то по его задумке еще не могли сделать русские умельцы, он заказывал в Европе, но требовал при этом самого высокого качества. В 1722 году по его указанию доставили из Голландии уникальные часы с боем. «Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии на 1869 год» сообщают, какими они были: «На сих часах колоколов часовых больших и малых 35; у всякого колокола по два молотка и по одному языку; молотами играют часовые куранты, а языками играют полуденные куранты, произведением рук действ человеческих».

Установили часы на колокольне собора Петра и Павла. Любознательный и вездесущий камер-юнкер Ф. В. Берхгольц в своем знаменитом дневнике записал:

«7 августа мы целым обществом входили на колокольню в крепости, чтобы послушать игру курантов и посмотреть на панораму Петербурга. Колокольня эта самая высокая в городе: чрезвычайно любопытно там поглядеть на игру музыканта, особенно тому, кто не видывал ничего подобного. Я, впрочем, не избрал бы себе его ремесла, потому что для него нужны трудные и сильные телодвижения. Не успел он исполнить своей пьесы, как уже пот градом катился с его лица. Он заставлял также играть двух русских учеников, занимающихся у него не более нескольких месяцев, но играющих уже сносно. Большие часы играют сами собою каждые четверть и полчаса».

К сожалению, эти чудо-куранты погибли в 1756 году, когда от удара молнии вспыхнул шпиль и сгорели все деревянные части собора, а механизм часов и колокола расплавились. Эта трагедия произошла во время правления Елизаветы Петровны. Императрица повелела срочно все восстановить и заказать в Голландии точную копию этих часов.

Уже через год собор был полностью воссоздан. Что же касается курантов, то их установка затянулась на двадцать лет, хотя начиналось все быстро и ничто не предвещало такой задержки.