Повседневная жизнь российских жандармов

Принятыми мерами личность просителя была немедленно выявлена. Им оказался, как уже 29 января докладывал ротмистр Эвальд, крестьянин села Илькино Гатчинского уезда Семен Моделайне, раненный в Русско-японскую войну и ходатайствовавший о «вспомоществовании». А 10 февраля ротмистр Эвальд докладывал Спиридовичу, что проситель добился-таки своего и получил из канцелярии его величества пособие в размере 50 рублей. «По имеющимся агентурным сведениям, — продолжал ротмистр, — местные крестьяне, узнавши об этом, поговаривают о повторении такого же факта на предстоящей охоте, ввиду чего мною поручено волостному писарю объявить старостам, чтобы они предупредили крестьян, что намерения их мне известны и что таковые к осуществлению допущены не будут; за попытки же к этому будут нести ответственность старосты, старшины и целые общества». Запугав крестьянскую верхушку уезда, Эвальд наказал и крестьян деревни Илькино, откуда происходил удачливый ходатай: в следующую царскую охоту они в загоне уже не участвовали. Полицейский надзиратель Замахин 18 февраля 1908 года сообщал в «сведениях», что им был «обыскан китаец Хо Ху-фа с намерением подать прошение на Высочайшее имя, в котором просит, о принятии его в русское подданство и православную веру». Полковник Спиридович 13 декабря 1908 года докладывал дворцовому коменданту о том, что во время посещения вечерни в Екатерининском соборе императрицей Александрой Федоровной отставной статский советник Дмитриев подал ей прошение, «каковое было принято».

Кстати, никаким преследованиям все эти просители не подвергались. Сотрудники Охранной агентуры задерживали их, устанавливали личность, опрашивали о причинах ходатайства, делали «отеческое» внушение на будущее и с миром отпускали на все четыре стороны. Прошения отбирались и подавались по назначению.

Охранная агентура занималась активным бумаготворчеством и, кроме «сведений», подавала еще «наверх» обобщенные справки о реакции публики на проезды царя. Так, в том же «урожайном» 1908 году об изъявлении радости лицезреть государя были поданы 22 доклада; о том, что публика заметила, что государь император изволил похудеть, агентура составила 17 докладов; о том, как царь Николай II был встречен криками «ура», — семь докладов; об узнавании царя-батюшки и снимании при его виде шапок — два доклада. Были также рапорты о недовольстве полицией, не дававшей публике возможности получше разглядеть самодержца, «который и так редко появляется перед народом»; о пожеланиях ему доброго здоровья и др.

В Охранной агентуре, как мы уже говорили, работали прикомандированные жандармские офицеры. Не следует думать, что служба при дворе рассматривалась ими синекурой. Полковник Спиридович был требователен ко всем, включая своих собратьев по классу и корпорации. Основным порицанием для господ офицеров было, кажется, «поставить на вид» (денежные штрафы не применялись). Так, приказ по Охранной агентуре от 16 мая 1908 года гласил: «Ставлю Вам (подполковнику Шепелю) „на вид“ за непредставление контрольных рапортичек 15 сего мая» (отметим мгновенную реакцию начальника на неисполнительность подчиненного). 20 декабря того же года: «Ставлю Вашему Высокоблагородию „на вид“ за замеченные в подлежащих Вашему контролю районе упущения… Выражаю крайнее удивление, что ни об одном из означенных фактов я ничего не слышал… Если господа офицеры не замечают подобных вопиющих безобразий, то для чего же они выходят тогда на постовую службу?»

Активную воспитательную работу в отсутствие Спиридрвича развернул в октябре 1909 года в Ялте его заместитель подполковник Мец. По-видимому, крымский воздух и отъезд начальника «благотворно» подействовали на сотрудников Охранной агентуры, и они слегка «расслабились». Мец простил только одного сотрудника за опоздание на пост (он повинился), а остальным раздавал наказания направо и налево: «неприличное поведение» — штраф 3 рубля, разговор на посту — выговор, несвоевременное возвращение в команду из отпуска — штраф 15 рублей, участие в уличном скандале ночью — штраф 15 рублей. В приказе подполковник Мец, в частности, писал: «Чинам Охранной агентуры нет никакой надобности водить компанию с филерами охранного отделения, нравственные качества и дисциплина которых могут служить лишь дурным примером…»