Повседневная жизнь российских железных дорог

В начале XXI столетия проезд в купейном вагоне скорого фирменного поезда и тем более в вагоне СВ по стоимости билета приблизился к авиационным тарифам. А в какой степени был доступен комфортабельный проезд в поезде до революции? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо обратиться к истории тогдашних пассажирских сообщений.

В 1914 году «поверстные тарифы» на проезд в пассажирских поездах на наиболее статистически востребованных расстояниях были таковы (для одного пассажира):

Длина пути в верстах	В I классе	Во И классе	В III классе
300	9 руб. 50 коп.	5 руб. 70 коп.	3 руб. 80 коп.
501–530	14 руб. 50 коп.	8 руб. 70 коп.	5 руб. 80 коп.
746–780	18 руб. 50 коп.	11 руб. 10 коп.	7 руб. 40 коп.
1071–1110	23 руб. 00 коп.	13 руб. 80 коп.	9 руб. 20 коп.
1391–1430	25 руб. 00 коп.	16 руб. 20 коп.	10 руб. 80 коп.
1556–1600	27 руб. 00 коп.	17 руб. 40 коп.	11 руб. 60 коп.
1871–1915	32 руб. 50 коп.	19 руб. 50 коп.	13 руб. 00 коп.

Детям в возрасте от 5 до 10 лет полагалось приобретать билет за четверть его полной стоимости.

До революции мало кто мог позволить себе проезд в вагонах I класса. Вот опять Бунин, «Жизнь Арсеньева»: «На последние деньги купил билет первого класса, — она ездила в первом, — и кинулся на платформу… Вскочил в сенцы вагона, распахнул дверь в него — она, в шубке, накинутой на плечи, сидела в сумраке под задернутым вишневой занавеской фонарем; совсем одна во всем вагоне…» Недаром вагонов «желтых и синих» обычно ставилось в поезда один — три, а «зеленых» — четыре — шесть. В этом тоже было проявление гуманности — простонародье, таким образом, не обделялось перевозкой ни при каких обстоятельствах. Это теперь бездоходные плацкарты не в чести, а проблема доходности решается просто: повесили на окна занавесочки, водрузили на столик искусственный цветок, постелили в проходах коврики — вот тебе и «фирменность»; дали пассажиру пластмассовую коробку с кусочком колбасы, джемами и йогуртами — вот тебе и «питание»; отменили несколько остановок на промежуточных станциях (порой очень нужных пассажирам) — вот тебе и «скорый». А плацкартных вагонов всё меньше в поездах: что от них толку? Одни заботы, без которых вполне можно обойтись. А уж общие вагоны и вовсе мало в каких поездах остались, а дальше будет их еще меньше.

Кстати, смутное по своему значению понятие «общий вагон», а именно плацкартный, но рассчитанный на места без лежания, то есть не на 54, а на 81 пассажира, является суровым наследием дореволюционного IV класса. Зато доступно. «Уж в общем-то мы всегда уедем», — обнадеживали друг друга «колбасники» 1970–1980-х годов, стоя в очередях в кассы столичных вокзалов и изнуренно поглядывая на рюкзаки и сумки, туго набитые мясом, колбасой, консервами, макаронами, сливочным маслом… И действительно, благодаря общим вагонам все уезжали. Возле них всегда возникала невообразимая давка, потому что все стремились захватить места получше, — это воплощено еще Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях»: «Посадка в бесплацкартный поезд носила обычный скандальный характер». Навеки вошла в историю нашего отечества анекдотическая загадка эпохи «застоя»: «Длинное, зеленое, набито колбасой — что это такое?» Ответ: «Поезд Москва — туда-то» (каждый называл свой населенный пункт).

А теперь о продаже билетов.

Автор долго пытался выяснить, как до революции происходила продажа билетов, и этот, казалось бы, простейший вопрос оказался почти неразрешимым. Помог опять же Яков Михайлович Митник из Центрального музея железнодорожного транспорта. Он кое-что разыскал в литературе, и в результате сравнения фактов картина предстала примерно следующая.

Главный кондуктор на больших станциях… Ну, тогда уж сначала о кондукторах. Это слово (от латинского conductor— сопровождающий, проводник) тоже досталось железной дороге в наследство от гужевого транспорта. Так называли сопровождающих почту. На русском флоте «кондукт ор», только с ударением на второе «о», — то же самое, что старший боцман. Это специалист (из сверхсрочников) по боевой части на корабле. А по-английски conductor означает «дирижер».

Ветераны-паровозники из Шарьи Василий Никанорович Куликов и Юрий Дмитриевич Соколов рассказывали мне такую присказку про кондукторов. Паровоз, когда в гору идет, — тужится, пыхтит, голосит: «Кондукт оры, помоги-и-ите!» А как перевалит подъем, катится налегке под горку, колесами отсчитывает и словно приговаривает: «Кондукт оры-б. ди-воры, кон-дукторы-б. ди-воры…» В этой оригинальной присказке есть некий исторический смысл, ибо раньше обер-кондуктора проверяли в поездах билеты и, соответственно, мздоимствовали от безбилетников…