Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Из этого десятилетия, кроме знаменитой пластинки Тухманова «По волне моей памяти», о которой уже говорилось выше, можно вспомнить еще диски «Песняров», а их вышло штук пять, и альбом «Русские песни» челябинского ВИА «Ариэль». Но лично у меня к ним отношение было прохладное, поскольку необходимого синтеза для создания национальной рок-музыки там никак не получалось. Ставишь пластинку, начинаешь слушать песни и вполне можешь вообразить себя сидящим где-то на завалинке в Полесье или в Мещере, но когда начинались импровизации, то слушатели, будто по мановению волшебной палочки, перемещались куда-то в район Детройта или Сан-Франциско, в заключение снова игралась тема, и снова — завалинка, Полесье, Мещера…

Светлым пятном стала пластинка Аллы Пугачевой «Зеркало души», за которой благодарные слушатели устроили форменную охоту. Было время, когда «Зеркало души», как и альбом Тухманова «По волне моей памяти», звучал изо всех открытых окон одновременно. Но все равно это был еще не рок, а что-то на грани рока и эстрады.

Среди любителей рока тогда были весьма популярны журнальчики «Кругозор» и «Клуб и художественная самодеятельность», которые выходили с вкладышами в виде гибких грампластинок Среди разного полуофициального мусора там иногда можно было обнаружить настоящие жемчужины — песни «Машины Времени», «Аракса» и современные зарубежные хиты.

Был еще детский журнал «Колобок», в котором на гибких пластинках выходили песенки шоу-группы «Последний Шанс», в связи с чем основными покупателями этого журнала являлись не дети, а посвященные в тайну взрослые любители музыки.

Тем не менее можно сказать, что индустрия грамзаписи в 70-е у нас практически отсутствовала, а потому отношение к записям было довольно небрежное: все равно с ними дальше нечего было делать. Забавно, но даже Пугачева, решив переиздать свои старые записи, не смогла найти оригиналы…

Но народ хотел слушать свои любимые группы не только на концертах, но и дома, денно и нощно. И поскольку шоу-бизнеса без записей не бывает, а фирма «Мелодия» отказывалась заниматься рок-музыкой, музыканты решили сами восполнить недостающие части музыкальной машины. На острие новшеств оказались «Машина Времени» и «Високосное Лето», записавшие в 1979 году в студии ГИТИСа свои первые магнитоальбомы.

Но феномен магнитофонной культуры, по словам Александра Агеева, «писателя», тиражировавшего записи подпольного рока, начался не с них, а с «Воскресенья». «В 1979 году, — рассказывает Агеев, — группа «Воскресенье» записала альбом, катушку с записью унес Арутюнов, звукооператор группы, и… потерял ее. Или забыл у какой-то подружки. Но именно из-за этого случая запись популярной группы моментально появилась в студиях звукозаписи. А вот Макаревич свою запись почему-то зажал, и в результате альбом «Машины Времени», записанный чуть ли не в один день с «Воскресеньем», появился позже. До этого случая в студиях звукозаписи шел только иностранный рок-н-ролл, а с «Воскресенья» начался советский рок. Причем и в других студиях — я спрашивал — тоже все началось с этой записи».

Вслед за Агеевым появились и другие люди, которые стали тиражировать записи отечественных рок-групп. Альбомы на магнитофонных лентах быстро разлетались по стране в количествах, не уступающих тиражам фирмы «Мелодия». И коли появился выход на слушателя, группы стали активно записывать свою музыку. Первоначально это происходило в условиях, способных удивить бывалого. Так, например, Василий Шумов первые альбомы своей группы «Центр» писал у себя дома на кухне. С тех пор минуло много лет, и оригиналы местами успели подпортиться, в связи с чем приезжавший в конце 90-х в Россию из Америки Вася Шумов объявил «всесоюзный розыск» своих старых записей в надежде, что у кого-нибудь осталось что-то в более-менее приличном качестве.

Армен Григорян рассказывает, как «Крематорий» записывал свой первый альбом: «Как-то к нам попали записи питерских музыкантов Майка, Ильченко, Юрия Морозова. Прослушав все это, мы решили, что тоже должны записать альбом. Нашли какого-то барыгу, который содрал с нас 100 рублей — бешеную по тем временам сумму — за то, что он познакомит нас со звукорежиссером из Театра имени Маяковского. Там мы сделали две-три записи, причем это выглядело фантастично: пульт находился в одной комнате, а к инструментам надо было спускаться на два этажа ниже. Приходилось играть, а потом бежать наверх и слушать, что получилось». По этой причине запись вышла некачественной, но то был лишь первый шаг. Сейчас у «Крематория» собственная студия…