Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Собрались как-то Алик Грановский и его друзья-музыканты — участники группы Миша Павлов и Паша Бабердин, Андрей Лебедев-Крустер, Сергей Потемкин (позже — лидер группы «Форт-Росс»), Джон (ныне — администратор «Р-клуба»), Юра Камышников (лучший друг и лучший портной, который позже обшивал сценическими костюмами и «Арию», и «Мастер», а в тот период был еще и хозяином флэта в Черемушках, где часто собирались музыканты) и еще пара приблудных хиппи, которые тусовались, потому что им просто в кайф было, — и поехали покупать динамики для порталов. Народу столько много поехало потому, что динамики тяжелые, а тащить их было далеко. Поэтому несли, часто меняясь. Два динамика в большой желтой сумке нес Миша Павлов, поскольку он был самый здоровый. А еще два динамика нес Джон в обычной сетке, с которыми на рынок за картошкой ходят. Динамики скрутили диффузорами, магниты торчали в разные стороны — так их и положили в сетку.

И вот зашла эта тусовка в метро «Белорусская». А за пару недель до того в Москве случились взрывы в метро. Только народ полез за пятачками, чтобы пройти через турникет, как подходит милиционер, совсем еще молодой, безусый парень: «Ребята, что это у вас?»

«Просто динамики».

«Просьба пройти с нами». Тут же появилась целая куча милиционеров, на каждого мальчика пришлось, наверное, по три-четыре милиционера, которые тут же скрутили всем руки… Впрочем, как скрутили? Этот самый щупленький милиционер начинает выкручивать руку Мише Павлову, а тот поднимает руку, и милиционер на ней повисает, как на турнике, — такой Мишка был большой! И хотя ребят все же забрали, но динамики по-прежнему несли Джон с Мишей, как самые здоровые. А Паша Бабердин, через которого эти динамики и купили, вдруг резко исчез: когда всех повязали, он еще не успел войти и стоял за дверями метро. Крустер пошел вместе с ним, как бы позвонить по телефону. Но потом выходит на улицу Алик и говорит: «Андрюша, тебя тоже зовут». — «Ну, пойдем».

Раньше пойти в милицию не казалось серьезной проблемой. Наоборот, все всегда считали, что можно зайти в любое отделение и спросить, почему твоих друзей задержали. Так и поступили. Выяснилось: милиционеры были уверены, что это — не динамики, а бомбы, и неопределенного вида волосатые люди несут их, чтобы взрывать метро! Блюстителям порядка даже в голову не могло прийти, что это может быть какая-то аппаратура для исполнения музыки.

Составили протокол: «Что вы несли в сумках?» Миша Павлов честно признался: «Говорящие головки 4А32». Так и записали: «Говорящие головки 4А32».

В отделении у ребят не только отобрали динамики, но еще взяли подписку о невыезде, поскольку посчитали, что все это очень серьезно, ведь динамики в магазинах не продаются, а значит, они должны быть обязательно ворованными из какого-нибудь кинотеатра, где до того стояли в колонках.

Кроме того, всех сфотографировали с этими динамиками. Причем милиционеры проверяли эти динамики еще и на предмет наркотиков, отвинчивали все болты, заглядывали во все дырки и в результате один динамик даже порвали.

Ребята уехали и время от времени звонили в это отделение. Следователь расследовал дело месяца два: что это за динамики и откуда? В конце концов он запутался, и дело передали другому следователю, который сразу же принялся «рыть землю». Для начала он велел, чтобы вся тусовка, которая подписалась под протоколом, приехала в отделение для очной ставки, чтобы, так сказать, поймать всех на вранье. А следователь этот работал уже не на Белорусском вокзале, а близ станции метро «Аэропорт».

Итак, все приехали в отделение. Вызывали ребят к следователю строго по одному. Наконец пришел черед Андрея Крустера. Еще стоя в дверях, он говорит следователю: «Вообще-то, знаете, я состою на учете в психоневрологическом диспансере, вот у меня жетон такой — «Тяга к жизни» называется, — и мне надо изредка укол делать». Милиционер отвечает: «Сейчас, мы тебя долго не задержим. Пиши объяснение, где вы приобрели эти динамики». Крустер стал писать объяснительную: «Была зима тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Шел снег. К нам подошел мужчина в черной шляпе и предложил говорящие головки 4А32…» Следователь как прочел это, так и закричал благим матом: «Пошел отсюда!» — как выяснилось позже, все написали примерно то же самое.

Следующим вызвали Грановского. «Ну, что ты можешь сказать по поводу динамиков?» Алик отвечает: «Я абсолютно ничего в этом не понимаю! Мы ехали, мы — музыканты, мы играем…»

Следователь говорит: «А почему вы все с такими длинными волосами? Ведь как хорошо, когда человек коротко подстрижен, аккуратен, и когда он берет гитару в руки, это очень хорошо смотрится…»

«Я с этим категорически не согласен», — отвечает Алик и начинает следователя «нагружать»: «А как же «Deep Purple» или «Uriah Неер»? У Гарри Тэйна хаер ниже плеч, а, например, у Кена Хэнсли вообще по колено…» Наконец милиционеру надоело это слушать, и он спрашивает: «А ты тоже… того?»

«Как?! Ну, в общем, да!»

«Ладно. В таком случае пиши вот здесь… Ты там крестик, что ли, ставишь?»

«Нет, я расписаться могу».