Повседневная жизнь российского рок-музыканта

Лично меня «брали» дважды, но никакого криминального продолжения ни в тот, ни в другой раз не последовало. Причем в первый раз меня взяли на концерте с деньгами «на кармане». Это случилось в мае 1985 года в районе Китай-города, в дискозале, приютившемся на задворках Министерства культуры РСФСР на сейшне «Ночного Проспекта». Следователи в отделении милиции быстро и профессионально вычислили меня как устроителя концерта, да я и сам не особо скрывался — выложил перед ними на стол заработанные деньги. Правда, было там немного, всего 13 рублей 50 копеек. «Можете, — говорю, — взять их себе, если хотите, и даже протокола никакого не надо». Милиционеры брезгливо пододвинули мелочь мне обратно: «Забирай и уматывай отсюда поскорее!» Надо сказать, что этих денег нам хватило лишь на то, чтобы погрузить аппаратуру группы в проезжавший мимо экскурсионный «Икарус» и отправить все барахло Алексею Борисову домой, на проспект Вернадского. На этом все и закончилось, последствий никаких не было, хотя испугался я очень сильно: ведь если бы милиция направила гневное письмо мне в университет, где я тогда учился на четвертом курсе факультета журналистики, то это повлекло бы за собой автоматическое отчисление.

Вообще у меня возникло такое ощущение, что эта милицейская акция, в которой были использованы около десяти «воронков», чтобы перевезти в отделение и музыкантов, и публику, была наполнена пафосом другой милицейской операции, состоявшейся в Бескудникове (это отдаленный район на севере Москвы) за полтора месяца до моего случая. Та операция готовилась тщательнейшим образом на Петровке, 38, и в ходе нее были задержаны музыканты группы «Браво», а Жанну Агузарову осудили за нарушение паспортного режима. Там фигурировали и приличные деньги, поскольку, говорят, какие-то комсомольцы, организовавшие концерт, продали на этот сейшн около четырехсот «левых» билетов. В моем же случае милиционеры столкнулись с такой незначительной суммой, что просто потеряли к нам всякий интерес…

Другой случай еще более смешной. Произошел он в Одессе и, разумеется, оказался проникнутым настоящим одесским юмором, о котором ходит столько легенд.

В феврале 1987 года я вместе с художницей из рок-лаборатории Альбиной поехал в Одессу, на первый фестиваль местного рок-клуба. Добрались мы до Одессы дня за два до назначенного срока и остановились у друзей, музыкантов группы «Бастион», на Молдаванке. Там — частный сектор, легендарный район, и дом Бени Крика еще стоял цел и невредим (говорят, что недавно его снесли). Мы весело провели эти дни, но вот пришел момент перебираться в обкомовскую гостиницу куда-то за 16-ю станцию Большого Фонтана. Мы распрощались с гостеприимными хозяевами, сфотографировались на память у дома, где жили, и поспешили ловить машину, так как времени было уже в обрез. Машину мы поймали сразу же, едва начали голосовать. Перед нами затормозила шикарная начальственная черная «Волга», из нее вывалился здоровенный милицейский полковник и отворил перед нами дверь.

«В гостиницу «Юность», и побыстрее, — прощебетала моя подружка, — а то мы уже опаздываем».

«Мы вас отвезем куда надо», — пообещал полковник.

И нас отвезли в ближайшее отделение милиции, весьма затхлое, но бесконечно помпезное, поскольку располагалось оно в бывшем храме.

«Вот, поймал американских шпионов, фотографировали тут что не положено. Вызывай КГБ! — приказал полковник дежурному старшине. — А я пока обедать пойду».

В КГБ тоже оказался обеденный перерыв, и мы минут сорок просидели просто так, ерзая от боязни опоздать на торжественное открытие фестиваля. Наконец явился молодой человек в штатском, по выправке старший лейтенант, выслушал старшину, заполнил протокол, проверил наши московские удостоверения, пожал руки и сказал на прощание:

«Разные дураки бывают. Бывают дураками и начальники отделений…»

А закончилась эта история на лауреатском концерте, после которого мне жал руку сам начальник Одесского УВД, настоящий генерал, и спрашивал при этом басом:

«Вот мои двое сыновей увлеклись роком, а я не знаю, хорошо это или плохо?»

«Хорошо, конечно, хорошо», — не менее важно отвечал я.

Думаю, что с этого диалога и началась жизнь одесского рок-клуба…

Больше с милицией у меня никаких трений и конфликтов не было. Но ведь были же и арест Жанны Агузаровой, и «посадка» Алексея Романова, и суд над Костей Кинчевым — это же реальность, от которой никуда не деться!