Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке. Пореформенный период

Подобное же заведение было открыто в Тамбове. Тамошняя газета сообщала в 1901 году: «Во вторник, 10 июля, в принадлежащем городу доме, на Базарной площади, 2-й части, открыта попечительством о народной трезвости первая дешевая чайная. В час дня в присутствии его превосходительства начальника губернии Сергея Дмитриевича Ржевского, господина управляющего акцизными сборами В. А. Комарова, господина полицмейстера В. Л. Лазова и некоторых членов попечительства было совершено молебствие, после которого чайная гостеприимно открыла свои двери публике. Помещение, занимаемое чайной, довольно обширно и занимает два этажа. Все заново отделано, чисто и удобно. Стоимость чая с заваркой и двумя кусками сахара — 3 копейки. Кружка чая с одним куском сахара стоит одну копейку. К чаю можно было получить булку и лимон.

Чайная открыта с 6 часов утра до 8 часов вечера. При чайной имеется отдельная комната для библиотеки, в которой выдаются некоторые газеты и журналы».

Но господа со средствами конечно же употребляли чай в иных местах — кофейнях на манер французских. Там можно было и десерт приличный заказать, и рюмочку потребовать.

* * *

Впрочем, не одним лишь пьянством и гастрономией счастлив был провинциальный обыватель. Самым, пожалуй, элегантным развлечением был театр. С одной стороны — радость для просвещенных господ, с другой — демократичное, общедоступное мероприятие. Театр был престижен, театральными зданиями города щеголяли. А уж если была своя труппа — город сразу поднимался над другими на несколько голов.

Нравы провинциальных театров занятны. Вот, например, описание труппы таганрогского театра 1840-х годов: «Режиссером был некто Кочевский, игравший первые роли в трагедиях и комедиях, в опере же и водевилях он был не так оригинален от неумения петь арии и куплеты. Таким образом одни и те же артисты принуждены были играть в драме и петь в опере. За Кочевским следовали: Маркс, с замечательным артистическим талантом в комическом роде; Дорошенко, игравший светских людей, любовников, денди; Михайлов, хороший в глуповатых ролях, но в трагедиях и драмах он до того, в самых лучших местах, исступляется, что неистовыми выкриками монологов приводит публику в апатичное состояние.

Далее идут Дрейхис, лучший комический актер, особенно в малороссийских вещах; Петровский, заслуженный актер на роль трагических стариков, воевод, министров, но по дряхлости лет память его ослабевает и язык начинает пришептывать; Мачихин, таланта посредственного на ролях рассудочных отцов…

Из артисток можно отметить госпожу Кочевскую… только она редко является на сцене, оттого, что серьезные пьесы мало играют в этом театре, а в водевилях очень мало достойных ролей».

Естественно, театральное начальство не ограничивалось выявлением более-менее удачных амплуа, а с практичностью, присущей жителям коммерческого города, заставляло господ артистов подписывать строгие правила. К примеру, такие:

«Бенефициант обязан представить новую от себя пиэсу, которой как текст, так и музыка, обращается в собственность театра, ему же представляется право списать для себя копию. Выбор пьесы доставляется на волю бенефицианта, но не иначе как с дозволения и своевременного рассмотрения Дирекциею».

«Никто из артистов не должен отказываться от назначенной ему роли в бенефисной пиэсе, в чью бы пользу бенефис ни давался, лишь бы роль соответствовала амплуа. Всякое отрицательство от сего вменится актеру или актрисе в преступление и виновные подвергаются строгому взысканию».

«Актер и актриса, вступившие в Таганрогскую труппу, обязаны:

— Неупустительно являться в назначенный режиссером или Дирекциею час к репетициям и представлениям…

— Всегда знать роль…

— Опрятно и прилично одеваться не токмо на сцену в ролях… но и вне театра…

— Наблюдать всегда скромное и вежливое обращение не только с начальствующими лицами, но и между собою».

Технология процесса была, можно сказать, совершенна.

Впрочем, отношение к театру было пиететным вовсе не всегда. Взять, к примеру, рыбинскую сцену. Писатель И. Ф. Горбунов рассказывал о ней: «Рыбинские купцы и мещане по-разному отнеслись к этим пьесам («Бедность не порок» Островского и «Проделки Скапена» Мольера. — A. M.).Во время представления комедии Мольера они хохотали и щелкали орехи. А комедианты лезли из кожи вон, чтобы угодить зрителям. Парадности не было, и общее впечатление осталось хорошее. Через два дня картина резко изменилась. Ставили «Бедность не порок» Островского. Публика сидела тихо и важно. Купцы то и дело гладили бороды, хмурились или улыбались. Оценивали каждое слово, сказанное артистами, следили за походкой, движениями, рассматривали костюмы. Каждый видел себя на сцене, но не признавался в этом. Спектакль прошел блестяще. Публика аплодировала, а какой-то хмельной кучер так крикнул «браво!», что его бас заглушил аплодисменты в зале… Я страстный поклонник театра, но нигде еще не встречал столько простоты и естественности среди артистов, как в Рыбинске».