Повседневная жизнь русского провинциального города в XIX веке. Пореформенный период

Деревянные счеты на комоде и следы начинавшегося пожара от опрокинутой коммерсантом после биржи и арфисток свечи, — о чем свидетельствует выгоревшее в полу около кровати место величиной с тарелку, — составляет принадлежность всякого номера, всякой гостиницы, и даже часы в Рыбинске, где счет идет по московскому, по петербургскому и еще по рыбинскому времени, также находятся иногда как бы в истерическом состоянии: в один и тот же час в разных местах показывают разное время».

В основном русская провинциальная гостиница — своего рода символ отсталости, невежества, неряшливости, хамства. В Орле, к примеру, находилась гостиница «Берлин». Князь В. А. Друцкой-Соколинский о ней вспоминал: «Ну вот мы в Орле. Носильщики выносят наши вещи и грузят их в карету, присланную из гостиницы «Берлин», а позднее — «Белград». Гостиница старая, достаточно грязная, с потертой мебелью и затхлым запахом плохо проветренных комнат, но она — лучшая в городе… Напившись чаю, мы с Таней подходим к окну… Напротив нашей гостиницы, как бы раздвигая улицу, возвышается здание городской думы, с каким-то странным не то куполом, не то башенкой. Перед думой — скверик с тополями. На противоположенной стороне улицы — ряд магазинов, вернее, лавок По улице грохочут ломовые, редко проезжает легковой извозчик, снуют немногочисленные пешеходы».

Сами хозяева гостиниц, разумеется, расхваливали их без страха и упрека. Владелец тамбовской гостиницы «Национальная», некто Рябков, писал городскому начальству: «Сим довожу до сведения, что мною по приобретении здания «Национальной» гостиницы в собственность было приступлено к полному оборудованию номеров по образцу московских первоклассных гостиниц. В настоящее время номера заново отремонтированы и обмеблированы новой мебелью. В каждом номере электрическое освещение и звонки. Особое внимание обращено на кухню, прислугу и белье. Несмотря на крупные затраты, цены за номера умеренные — от 1 рубля в сутки».

Старались и хозяева «Гранд-отеля» в городе Ростове-на-Дону: «Дом четырехфасадный, окружен широкими улицами… городским садом и садом при доме, что дает возможность иметь лучший воздух и занять помещение, обращенное в желаемую сторону; при большом количестве террас, веранд, галерей и балконов — обозревать город и окрестности его. Под «Гранд-Отелем» торговый ряд занят лучшими фирмами и мастерскими; с вокзала конно-железная дорога и всегдашнее движение публики… Большой зал для ресторана, газеты и журналы — русские и иностранные, комиссионеры, говорящие на русском и иностранных языках, вина русских и иностранных лучших фирм, кулинарная часть образцовая, ванные и прочее необходимое комфортабельное, при образцовом устройстве, замечательной чистоте и опрятности».

Время от времени реклама извещала население: «Получены новости: свежая спаржа, огурцы, шампиньоны, дупеля, перепела, зайцы».

А вот реклама гостиницы «Большая Московская» (Астрахань): «Отличный ресторан. Лучшая кухня, особый надзор за припасами. Роскошная меблировка. Приличие и спокойствие. Газеты, рассыльные и все прочие удобства, удовлетворяющие изысканному вкусу».

Впрочем, были и действительно образцовые гостиницы, качество которых подтверждалось постояльцами. В Вологде опытные путешественники выбирали «Золотой якорь». Федор Сологуб черкнул в своих записках — дескать, остановился «в очень симпатичной гостинице «Золотой якорь»». Некий господин Фирсов оставил более подробное свидетельство о посещении того отеля: ««Золотой якорь» — старейшая гостиница в городе… помещается в прекрасном четырехэтажном каменном доме купца Ф. И. Брызгалова. В этом же доме, едва ли не самом красивом в городе, помещается и окружной суд. Цены в гостинице удивительно низки. Номера в ней — от 50 коп. до 2 руб., причем в эту плату входит стоимость постельного белья и электрического освещения; самовар стоит 10 коп., привоз с вокзала — 15 коп. За два рубля я занимал номер из трех комнат в бельэтаже с балконом; меблировка его вполне удовлетворительная. При гостинице имеются бильярды и ресторан. В ресторане стены украшены головами кабана и оленя, в пастях которых красиво устроены электрические лампочки. К сожалению, на тех же стенах повешены и аляповатые олеографии».

Писатель Н. А. Лейкин был несколько эмоциональнее: «Гостиница прекрасная, по своей опрятности хоть Москве впору… При гостинице совсем хороший ресторан с прекрасными обедами и столовой, украшенной по стенам чучелами лесной дичи. На стене высится даже прекрасно сделанное чучело кабаньей головы, а в углу чучело белого лебедя с распростертыми крыльями».

Похоже, именно гостиничные рестораны и буфеты приносили хозяевам главный доход. Тот же Фирсов приводил довольно любопытный диалог:

«— Каким образом в таком небольшом городе, как Вологда, могут существовать три хороших гостиницы с ресторанами? — спросил я одного из буфетчиков. — Казалось бы, вы должны друг друга съесть.

— Никак нет-с. Торгуем, благодаря Богу, изрядно, жаловаться не смеем.

— Ведь не местные же жители поддерживают вас?