Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

Лишенные последнего причастия, Хованские не удостоились и христианского погребения. Пышные похороны, которые могли устроить им родственники и единомышленники, отнюдь не входили в планы царевны Софьи. Летопись говорит, что тела были погребены на Городце. Но это скорее официальное сообщение, чем действительность. О могилах Хованских на Городце данных нет. Утопив тела Хованских в болоте и пустив слух о том, что их предали земле в Городце, Софья радикально решила проблему. Хованских следовало вычеркнуть не только из жизни, но также из памяти современников.

Заметим, что самой Софье в эти дни было 25 лет.

Уже один из первых русских историков Герард Миллер усомнился в виновности Хованского. «Старый и, как мне кажется, безвинный князь Хованский вместе с сыном своим, князем Андреем Ивановичем, привезены были в Воздвиженское и по повелению царевны Софьи Алексеевны с наивозможнеишеи скоростию 17 числа сентября казнены смертию» (113, 243).

Кем же на самом деле был человек, прах которого лежит где-то здесь, может быть, под асфальтом Ярославского шоссе? Злодеем или невинной жертвой злодейства? Увы, мы этого точно никогда не узнаем.

Глава тридцать девятая. Долина отрока Варфоломея

Путешествуя по старой Троицкой дороге, нельзя не заехать в Радонеж — места, где прошла юность преподобного Сергия Радонежского. Попасть туда удобнее всего через Воздвиженское. Уже почти на выезде из села дорога на Радонеж уходит резко влево, ныряет в проезд под Ярославским шоссе и, словно облегченно вздохнув, вырывается на сельское раздолье.

Вот и Радонеж: шеренга деревянных домов вдоль единственной сельской улицы, один конец которой растворяется в полях, а другой указывает на церковь с колокольней, фронтоном и плоским куполом.

Красивое старинное название села происходит от имени — Радонег. Радонеж — принадлежащий Радонегу. Кто был этот Радонег и когда он жил — история умалчивает. Впрочем, возможно и другое объяснение названия села — от Радоницы, дня поминовения усопших (209, 422).

До начала XVII века дорога из Москвы в Троицу проходила через Радонеж, а село Воздвиженское находилось в стороне от нее. Радонеж был одним из узловых поселений в этой части Подмосковья (176, 2). В лучшие времена от него во все стороны веером расходились дороги.

Впрочем, вопрос о том, как проходила Троицкая дорога в тот или иной период, вызывает разногласия среди знатоков. Есть мнение, что в XV столетии Радонеж находился не на большаке, а напротив, несколько в стороне от торной дороги (18, 6).

Туманность этого вопроса лишний раз свидетельствует о том, что русские дороги живут своей таинственной жизнью. Они то наполняются движением, как река в паводок, то мелеют, высыхают и совсем исчезают из глаз. Проявляя невероятную настойчивость, дороги преодолевали препятствия, о существовании которых мы сегодня и не подозреваем. На первый взгляд их траектории кажутся необъяснимыми. И как тут не вспомнить великого Гоголя: «…дороги расползались во все стороны, как пойманные раки, когда их высыплют из мешка» (35, 56).

В загадочных письменах русских дорог Ключевский видел отражение русского национального характера. Помните его знаменитое рассуждение на эту тему в конце семнадцатой лекции «Курса»? «Великоросс мыслит и действует, как ходит. Кажется, что можно придумать кривее и извилистее великорусского проселка? Точно змея проползла. А попробуйте пройти прямее: только проплутаете и выйдете на ту же извилистую тропу» (82, 317).

Уйти, чтобы остаться…

Над Радонежем витает тень «великого старца» — преподобного Сергия Радонежского. В округе едва ли не каждое примечательное место как-то связывалось с именем святого Сергия.

Святой прудик, вырытый самим преподобным Сергием…

Колодец, прозванный Святым, так как его ископал сам Сергий…

Урочище Белые боги, в котором Сергий сокрушил идолов…

Древний дуб, под которым ему явился ангел в образе старца…

Придорожный крест, возле которого монахи встречали Сергия, когда он возвращался из Москвы…

В Радонеже преподобный Сергий — тогда еще отрок Варфоломей — провел свои юные годы. Отсюда после кончины родителей (около 1337 года) ушел в соседнее село Хотьково. Там в Покровском монастыре жил его старший брат Стефан. В этой обители были похоронены родители Варфоломея — ростовский боярин Кирилл и его жена Мария.

Острая впечатлительность была общей чертой братьев Кирилловичей. Вероятно, они унаследовали ее от отца. Отъезд Кирилла из Ростова в неизвестность, в радонежскую глушь, был эмоциональным порывом, ответом гордого аристократа на унизительную действительность тогдашнего Ростова. Епифаний Премудрый рассказывает, что Стефан постригся в монахи после внезапной кончины жены. Поступок не менее эмоциональный, в основе которого все тот же мотив — уход от невыносимой реальности в некий новый мир. Этим уходом человек пытается спасти от разрушения свое «я», сохранить себя как личность.