Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья

Прошло уже два десятилетия с тех пор, как Россия сошла с вымощенного сталинским булыжником «ленинского пути» и покатилась куда-то вбок по отчаянному бездорожью. Но однорукий пионер все шагает по Городу солнца, зажав книжку Кампанеллы в уцелевшей руке…

* * *

Большое село Погост (недавно переименованное в Перелески) далеко растянулось вдоль шоссе, соблазняя проезжающих своим стеклянно-бетонным магазином во вкусе 70-х годов и разукрашенным «в русском стиле» кафе. Но делать тут, в сущности, нечего. Разве только подивиться странной прихоти местных жителей, пожелавших сменить древнее, как сама Русь, название Погост (место, где собираются «гости» — торговцы, купцы) на безликое название Перелески…

Справа от дороги, на высоком берегу речки Каменки, белеет Никольская церковь (1766). Непритязательные вкусы ее строителей отразились и в упрощенных формах барочных наличников, и в бисерном пятиглавии на вспухших сводах, и в тяжелом, расплывающемся в пристройках силуэте. Но все эти недостатки отступают перед тихим очарованием старых берез, длинные ветки которых свисают почти до самой земли. Подобно тому как врастает в ствол дерева железный гвоздь, так и Никольская церковь за два с половиной века своего существования прочно вросла в этот левитановский пейзаж.

За Слободкой — деревня Кулаково, которая упоминается в истории Смутного времени. Здесь был ночлег Марины Мнишек и ее свиты, направлявшихся из Ярославля в Москву в ноябре 1608 года (53, 128).

Впереди — старая граница Владимирской и Ярославской губерний. Здесь еще недавно стоял старый пограничный знак — каменный столб, украшенный гербами губерний: ярославским медведем с секирой и владимирским львом.

Итак, отсюда мы едем по Ярославской губернии в ее исторических границах. А потому имеет смысл коснуться душевных (или, как сейчас говорят, ментальных) особенностях ее жителей. Вот несколько суждений на сей счет ярославских писателей и краеведов.

«Коренные ярославцы — народ красивый, среднего роста, отличается ловкостью, предприимчивостью, проворством и живостью движений; ярославец не боится труда и работы, охотно берется за все и во всем выказывает сметливость» (91, 50).

«Крестьянина ярославского вообще можно назвать сметливым, рассудительным, предприимчивым в отыскании труда, не разбирающим расстояния быть за десятки верст или за тысячи от родного края. Во всех манерах и словах он всегда бывает вежлив и осторожен. Здешние жители знают чуть ли не всю Россию. Многие сами прошли ее вдоль и поперек..» (129, 72).

«Ярославца не очень держит его земля, но его размывает и разносит повсюду вода» (62, 11).

«Вообще честностью ярославский крестьянин похвалиться не может» (129, 73).

Склонность ярославцев к движению, способность к самобытному взгляду на мир во многом объясняют, почему именно здесь, на Ярославской земле, возникло знаменитое согласие «бегунов», или «странников». Этот радикальный толк беспоповского направления в старообрядчестве имел своей тайной столицей село Сопелки близ Ярославля. Следуя примеру апостолов, «странники» всю жизнь проводили в скитаниях, проповедуя свое вероучение. Их главное правило гласит: «Аще кто вопросит: откуда? Ответствуй: града не имею, но грядущего взыскую» (38, 19).

* * *

И снова потянулись по сторонам дороги сырые и темные леса. То тут, то там по канавам стеной встают гигантские зонтики «сахалинского борщевника» — ядовитого мутанта, хищного детища хрущевских селекционеров. В разрывах леса мелькают серые деревеньки и похожие на марсианские города заброшенные колхозные фермы. Изредка, словно забытый, подарит белой цифрой на синей табличке верстовой столб. Всё знакомо, обыденно, грустновато…

Петровск — так сказать, «эмбрион города», не развившийся в полноценный организм. На его главной площади — соборного типа храм Петра и Павла (1783). Рассказывают, что его построили по личному распоряжению Екатерины II (183, 556). К числу городских атрибутов относятся и двухэтажные «присутственные места» с характерными барочными рамками наличников.

Тема «народ и царь» в России поистине неисчерпаема. Автору этих строк доводилось слышать от местных жителей воспоминания о том, как в 1912 году император Николай со всем семейством останавливался здесь на пути в Ростов. Старушка говорила об этом так увлеченно, словно видела все вчера. Образ государя, четырех его дочерей и носимого на руках больного царевича Алексея остался в ее памяти как самое яркое воспоминание жизни. Царская семья стояла на крыльце собора, а облаченные в красные мундиры офицеры свиты не подпускали близко переполненный верноподданническими чувствами народ…

От Петровска сельская дорога уходит на восток в сторону села Годенова, где в местной церкви хранится древнее деревянное Распятие — так называемый Годеновский крест. Молва о чудесной целительной силе этого креста привлекает не только окрестных жителей. На дороге к святыне нередко можно видеть машины с московскими номерами.