Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Старец Александр неоднократно упоминается на страницах Жития преподобного Диодора Юрьегорского. Именно к нему обратился за помощью святой Диодор, когда в 1628 году он оказался в безвыходном положении. Голодная братия угрожала ему покинуть монастырь, а у самого преподобного Диодора не было ни единой «медницы» на устроение монастыря и пропитание для братии. Тогда он пошел в Троице-Сергиев монастырь искать помощи у старца Александра Булатникова. Но старца на месте не оказалось, Диодор нашел его только в Москве. Труды преподобного, предпринявшего столь длительное путешествие, оказались не напрасны. Старец Александр рассказал о бедственном положении преподобного матери царя Михаила — инокине Марфе Иоанновне, та приняла его у себя, расспросила о месте, где пребывает, и дала ему церковные сосуды, иконы, книги, ризы, колокола и 200 рублей денег на строительство церквей. Сам старец Александр пожертвовал на монастырь ризы, книги и колокола и, самое главное, дал сопроводительное письмо к Новгородскому митрополиту Киприану, который благодаря такой рекомендации дал преподобному благословенную игуменскую грамоту, антиминсы на освящение церквей и «несудимую грамоту». Через несколько лет, в 1632 году, преподобный Диодор получил царскую грамоту на владение землями вокруг Юрьевой горы (Житие Диодора Юрьегорского. С. 789). Келари Троице-Сергиевой лавры были, как правило, выдающимися деятелями и оставили заметный след в русской истории.

Ближайшим помощником келаря был эконом или ключник. В ведении эконома находились погреба, амбары, кухня, конюшни, скотный двор и т. д. Эконом избирался братией на определенный срок. Ему подчинялось множество людей: подключник, ведавший погребами и складами, хлебник, трапезник, конюший, ризничий вместе с подризничими. Существовал даже особый чин на поставление эконома: ключи от монастырских амбаров и хранилищ полагались на престоле в алтаре храма, а затем игумен или священник с надлежащим наставлением передавал их новому эконому. Потом возносилась ектенья о здравии и «благом поспешении» вновь избранного (Горский С. 226).

Хранение монастырской казны, расход денег, их учет (о чем делались записи в приходно-расходных книгах) относились к ведению казначея, иногда келаря; за состояние монастырской казны казначей отчитывался перед игуменом. В бедных русских монастырях у казначеев были совсем другие задачи: не посчитать, а найти деньги и пропитание для братии. Однажды в Пертоминском монастыре наступили голодные времена. За милостыней в Архангельск отправился самый искусный в таких делах инок — казначей Варсонофий. Он очень не хотел идти в город и долго спорил с братией, но в конце концов, за послушание, пошел. Монахи, обрадовавшись, что казначей согласился, стали усердно молиться в часовне преподобных Вассиана и Ионы, чтобы святые послали пропитание для обители. Казначей долго бродил по городу, но безуспешно. Тогда он отправился к одному из благодетелей монастыря Стефану Дмитриеву, но и он отказал ему. «Нет у меня ничего для тебя и не знаю никого, кто мог бы дать», — таким неутешительным был его ответ. На самом деле Стефан хотел поделиться свом достатком, но ему запрещала его скупая жена Мария. «Нет, господин мой», — говорила она мужу, — даже и не мысли дать хлеба из нашей житницы этим чернецам» и всячески ругала иноков и монашеское житие. Днем, когда Мария уснула после обеда, она увидела во сне двух иноков, лица которых ей показались знакомы. Иноки сказали ей: «Мария! Пожалей наших чернецов Пертоминской пустыни и не умори их голодом, не запрещай мужу своему сделать благое дело — дать им хлеба, а Господь Бог наполнит всем вашу житницу». Женщина проснулась, но рядом с ней не было никого. «Почему пустыми отпустили иноков?» — спросила она у своих домашних. Но ей ответили, что никого в доме не было. Тогда она взглянула на икону преподобных Вассиана и Ионы и поняла, кто к ней приходил. Со слезами просила она прощения перед иконой и велела мужу «без скупости снабдить обитель». Стефан дал Варсонофию тридцать мер хлеба. Обрадованный казначей до земли поклонился своему благодетелю, погрузил хлеб в свой карбас и возвратился к братии (РНБ. Сол. № 182/182.Л. 204–206 об.).