Повседневная жизнь русского средневекового монастыря

Время трапезы, вероятно, различалось в разных монастырях. Но представить себе примерный распорядок можно по трапезе московского Новоспасского монастыря. Этот распорядок целиком определялся богослужением: чем значительней был праздник, тем раньше начиналась трапеза в этот день. В воскресные дни и в великие праздники обед устраивался довольно рано — в конце третьего часа дня (то есть около десяти утра по нашему исчислению), так как в эти дни, по уставу, разрешен был еще ужин. По субботам обед начинался несколько позднее — в начале пятого часа дня (то есть в начале двенадцати, если восход солнца в этот день был около семи утра). В большие праздники трапеза бывала в шесть часов дня, то есть около часа дня (по нашему исчислению). В малые праздники или в постные дни, когда полагалась одна трапеза, ее устраивали в середине дня — в девять часов, то есть около четырех вечера (по нашему исчислению) или еще позже. В то же время — в девять часов дня — начинался обед Рождественским постом (реально это означало около пяти-шести вечера) и в Петров пост (около двух часов дня, если считать от восхода солнца).

В монастырях всегда устраивали две разновременные трапезы. За первой ели иноки с настоятелем, за второй (последней) ели келарь, чтец и все служебники, которые служили монахам за трапезой: большой носильник, «меньшие носильники», чашник (монах, заведовавший напитками и погребом), воротник (своего рода приказчик; тот, кто «воротил делами»), а также монахи, опоздавшие на трапезу. Немощные или больные иноки ели в своих кельях или в больнице во время первой трапезы. Им приносили еду большой и меньшие носильники, а обслуживали их в больницах специально приставленные служебники. Если больной инок хотел вкусить чего-нибудь еще в течение дня, то по благословению игумена и соборных старцев его обслуживал большой носильник: взяв у подкеларника пищу, а у чашника питие, он приносил больному. Также носильник, с разрешения игумена, носил пищу тем инокам, кому по каким-то причинам оказывалось недостаточно еды за общей трапезой.

Во время второй трапезы обедали и ужинали еще и те служебники, которые отвечали за приготовление пищи: подкеларник (помощник келаря), заведовавший складом кухонной утвари и палаткой, из которой выдавали еду для части братии — видимо, «второй смены» и для гостей; «поваренные вытчики» (выть — доль, участок; вытчик — тот, кто отвечает за определенный участок поваренного процесса); штевар (совершенно точно можно сказать, что он варил кисели, может быть, еще и щи?); подчашник (помощник чашника); трапезники. Все эти служебники ели в чулане. Отдельно накрывали последнюю трапезу для мирян, слуг, монастырских мастеровых, казаков, которых обслуживали трапезники. Кроме того, в монастырских трапезных, по общему правилу всех обителей, всегда кормили нищих. Существовало даже такое понятие, как «записные нищие», то есть те, кто был приписан и регулярно кормился при монастыре. В XVI веке в Волоколамской обители ежедневно кормили от 20 до 50–60 «записных нищих» или «сколько Бог пошлет» проходящих.

Интерьер трапезной

Трапезные палаты в монастырях любили устраивать при храмах. Это было удобно: теплый воздух из подклета трапезной подавался в церковь и отапливал ее. Такая церковь называлась теплой, «зимней», в ней и проходили обычно все монастырские службы в зимнее время года. В XVI веке в богатых обителях строили каменные одностолпные трапезные: цилиндрические своды опирались на большой столб в центре палаты. Одна из первых таких трапезных при церкви была устроена в Кирилло-Белозерском монастыре в 1519 году. Она представляла собой прямоугольник, восточная стена которого разделяла церковь и трапезную. В этой стене находилась дверь, через которую монахи после церковной службы сразу могли пройти на обед. На восточной стене всегда устраивался иконостас, так что трапезная сама являлась как бы церковью, и некоторые богослужения, как мы видели выше, проходили в ней. В Кирилло-Белозерском монастыре в иконостасе трапезной находился деисус, налево и направо от двери — местные иконы, а над дверью — большой крест «Распятие Господне», на столбе — образ Одигитрии со святыми и преподобными (по описи 1601 года). Перед деисусом висело большое медное паникадило, а перед местными иконами стояла поставная свеча. Таким скудным было освещение довольно обширной палаты. В трапезной стояли столы, убранные скатертями (для рядовых дней и праздников полагались свои скатерти), и лавки. По мнению некоторых исследователей, за каждым столом в кирилловской трапезной сидело шесть человек, так как некоторые блюда приготовлялись и подавались именно на шесть человек: на Пасху по «шесть яиц в расоле», пекли «хлеб брацкой шестеровой» (Шаблова. О трапезе. С. 27).