Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона»

В августе профсоюз выдвинул требования руководству U.S. Steel. Отказ был полный и незамедлительный. Не могло быть и речи о переговорах. 10 сентября профсоюз принял решение о всеобщей забастовке. U.S. Steel не изменила своего отношения к происходящему. 22 сентября началась забастовка в Чикаго и окружающих городах. Какое число рабочих прекратило работать? 280 тысяч из общего числа 350 тысяч, как уточнили профсоюзы. Руководство предприятий утверждало, что намного меньше — максимум 20 процентов.

Забастовка распространялась неравномерно. В Питсбурге в ней участвовало совсем немного рабочих. В Хоумстеде и Нью-Кастле (штат Пенсильвания) вмешались охранники компании, что привело к гибели пятерых рабочих. В Баффало — снова жертвы и много раненых. 29 сентября забастовка вспыхнула в сталелитейной компании Bethlehem Steel — каждый четвертый рабочий покинул свое рабочее место. В Чикаго вынуждены были закрыть заводы Джонса и Логлина. В Гари (Индиана), рядом с Чикаго, федеральные войска заняли мастерские. В Западной Вирджинии 4 тысячи рабочих прекратили производство стали. Несмотря на многочисленные забастовки сталелитейщиков, производство стали все же не прекратилось, хотя и шло, конечно, гораздо более низкими темпами.

С самого начала забастовка была похожа на сражение «глиняного горшка с железным котелком». Кроме того, руководство умело прекрасно манипулировать общественным мнением, оно утверждало, что Фостер принадлежит к левому крылу Американской федерации труда и симпатизирует социализму. А может быть, он является агентом международного коммунизма? В самом деле, с 1928 года Фостер будет кандидатом компартии на президентских выборах, но в 1919-м он пользовался поддержкой руководства Американской федерации труда и был действительно популярен среди рабочих-сталелитейщиков. Не являлся ли он одним из пропагандистов революции большевиков? Этому не было доказательств, да и условия труда в сталелитейной промышленности являлись, безусловно, лучшим пропагандистским козырем. Пресса, особенно та, которая защищала главные финансовые и экономические интересы, была полна фактов, основанных на слухах, причем необоснованных. Впрочем, и сенат вел собственное расследование и пришел к заключению, что о роли «красных» в забастовочном движении нельзя сказать ничего определенного, а требования рабочих абсолютно законны.

Как бы то ни было, но утверждалось мнение, что Фостер — опасный радикал, занимающийся подрывной деятельностью. В это поверил даже президент Американской федерации труда. В ноябре забастовщики стали проявлять признаки усталости. В конце концов было решено снова начать работу 9 января 1920 года. Забастовщики потерпели поражение. Пройдет еще два десятилетия, прежде чем в черной металлургии будет, наконец, признано профсоюзное движение.

Но в момент, когда бастующим металлургам пришлось смириться с поражением, началась забастовка шахтеров. Шахтерам, добывающим антрацит, повышали зарплату, а тем, кто добывал битуминозный уголь, нет. Оказалось, что эти шахтеры подписали в августе 1917 года соглашение, действующее до марта 1920-го и запрещающее им прибегать к забастовкам. Это соглашение, подписанное в военное время, теряло силу, поскольку война закончилась. Но юридически США еще не объявили отмену военного положения. Профсоюз шахтеров подготовил новые требования: шестичасовой рабочий день, пятидневная рабочая неделя, повышение зарплаты на 60 процентов в связи с возросшей стоимостью жизни. Забастовка началась 1 ноября. Федеральное правительство добилось судебного «предписания», требующего вернуться к работе. Руководство профсоюза рекомендовало шахтерам приступить к работе, причем им повышают зарплату сначала на 14 процентов, затем — на 27.

Забастовки 1919 года были подобны эпидемии. Об этом свидетельствуют цифры. Если учитывать еще и локаут,[20] то общее число забастовок достигло З6З0 в 1919 году, тогда как в 1918-м — 3353, а в 1920-м — 3411. Небольшая разница между годами? Возможно, но если число бастующих в 1918 году — 1 239 989, в 1920-м — 1 453 054, то в 1919-м их насчитывалось 4 160 348. Естественно, встает вопрос: в чем же причины этой эпидемии в стране, где экономика была на подъеме? Историки предлагают два объяснения, причем одно не исключает другого.